Зверь лютый. Книга 24. Гоньба
Шрифт:
— Пришлые — наших бьют! А ну, наддай!
Начали наместниковых слуг охаживать да выпроваживать. Да и вынесли всех на кулаках со двора.
Фактор, зажимая нос, с которого кровь течёт, бежит на посадников двор и кричит в голос:
— Беда! Господин посадник! Прошу суда честнаго рускаго! По Правде!
И воспроизводит статью 61:
«Аже выбьють зубъ, а кровь видять оу него во рте, а людье вылезуть, то 12 гривенъ продаже, а за зубъ гривна».
И показывает «кровь во рту» и в кулаке свой вещь. док — выбитый
Следом прибегает наместник. В сходном состоянии: пол-бороды выдрано, глаз подбит, одеяние порвано. И орёт примерно такое же:
— Воевода! Мать твою! Уйми воров своих! Во! Бесчестье! С бороды кусок выдран!
И тоже цитирует. Статью 60:
«А кто порветь бородоу, а въньметь знамение, а вылезуть людие, то 12 гривенъ продаже».
Правда, только первую часть. Дальше там: «… аже безъ людии, а в поклепе, то нету пpoдaже».
Очевидцев с обеих сторон — полно. Но вот кто конкретно попу клок бороды выдрал — показания расходятся. Поп задирает одёжки свои и показывает синюю полосу поперёк спины:
— Нехристи дубьём били!
Фактор аналогично задирает свою рубаху, показывает сходную полосу, только наклон в другую сторону и цвет слабее. Пресвитер-то «телом пухл, лилии белей». У него «спинная роспись» поярче. Даже как-то и страшно становится. За здоровье благочинного.
Посадник смотрит в небо, вспоминает свод законов, и воспроизводит статью 20:
«Аже кто кого оударить батогомь, любо чашею, любо рогомь, любо тылеснию, то 12 гривенъ».
Оба спорщика тычут друг в друга и в свои «спинные росписи» пальцами и орут:
— Во! Виновен! Плати!
А посадник (чего уж тут, раз пришлось вспоминать) провозглашает близко к тексту продолжение:
«Не терпя ли противу тому оударить мечемь, то вины ему в томь нетуть».
И понятно, что статья 25 должна применяться неоднократно и к каждому:
«Аче попъхнеть мужь мужа любо к собе ли от собе, любо по лицю оударить, ли жердью оударить, а видока два выведуть, то 3 гривны продажи;».
Одна беда — «два видока». Посторонних, не аффилированных свидетелей — нет. А когда все «в деле», то начинается «оговор по сговору». И найти справедливость — очень не просто.
Следствие постепенно упрощается, сводится к двум персонам, к одному эпизоду.
Групповщина? — Общая ответственность, виры платить предводителю. «Господин в ответе за дела слуг своих».
Точнее — статья 42:
«Аже будуть холопи татие любо княжи, любо боярьстии, любо чернечь, их же князь продажею не казнить, зане суть несвободни, то двоиче платить ко истьцю за обидоу».
Сумма за дела слуг удвояется? — Эт хорошо.
«В отместку» — «в вину не ставить»? — На удар палкой ответить ударом меча — допустимая самооборона? — Жаль. Но — закон надо блюсть.
Один
Принесли Евангелие — все дружно клянутся говорить правду, одну только правду. И подтверждают свои прежние показания.
Вот же… засада!
Кто-то врёт. Причём серьёзно — клятвопреступление на Святом Писании, в народном собрании… — полный двор зевак набежало.
Но ведь кто-то первым стукнул! Слуги с обеих сторон говорят, что когда они прибежали — драка уже была. Здоровенный поп купца таскал за шиворот и лбом купеческим — мебеля ломал. Отчего, вернее всего, у купца и нос разбит, и зуб выбит. Но первый-то удар — чей?
Как это часто бывает на Руси, суд из состязания по теме «кому сколько платить» переходит к вопросу: чей верх? Материальный вопрос заменяется вопросом чести.
Страсти разгораются, дело идёт уже к новой свалке, тут паренёк, сигнальщик мой, стоя в общей толпе, спрашивает:
— Отче, а где посох твой? Не этот ли?
И показывает две половинки сломанного посоха.
— Моё! Отдай!
— Отдать-то дело не хитрое. Но выходит… Я его в лавке нашёл. В начале свары в лавке было двое. У купца — батогов в лавке нету. Дубинка — у наместника. Он её об купца обломал, да там и бросил. Потом уж наместниковы заявились, купцу нос разбили, слуги купецкие с дубьём набежали, общая свалка пошла… Выходит, что первый удар — преподобного по спине купца.
Это только один эпизод. Выяснение по теме — кто первым ударил палкой.
Потом-то кто-то перетянул пресвитера по спине, кто-то вырвал ему клок бороды, кто-то порвал одежду… Неважно. Самооборона. Хорошо хоть мечей в ходу не было.
«У купца — батогов в лавке нету. Дубинка — у наместника». Оба утверждения подтверждаются многими незаинтересованными свидетелями. Покупателями — про купца. Просто прохожими — про наместника. Посох его все видели. И он уже был сломан и выброшен к тому моменту, когда остальные прибежали — пресвитер на глазах свидетелей работал только кулаками.
«Первый удар». И нехорошее продолжение — ложная присяга. Клятвопреступление.
Посадник сидит на крыльце и вспоминает. Что наместник — Черниговский. От епископа Антония. Который несколько лет назад обманул тамошнюю господу ложной клятвой. И этот… иерей — из того же кубла выползок.
«Они там — все такие».
Напомню: «Русская Правда» различает два типа свидетелей. Тех, кто видел само происшествие, и тех, кто может характеризовать участников вообще.
Вспоминает как Боголюбский обошёлся с «коллегой» — с воеводой Ярославским, который вздумал противу людей Всеволжских… Нет уже того воеводы в живых.
Епископа Феодора вспоминает. Который против Всеволжска пошёл. И того епископа — нету.
И начинает посадник загибать пальцы:
— За разбитый нос купца — князю полувирье — 20 да купцу 10, за удар палкой — князю 12, да купцу гривна, за выбитый зуб купца……
Складывает сюда же все виры за ущербы людям фактора от людей наместниковых. Удвояя.
— Псаломщик? Дворнику купца делал «попъхнеть»? Три гривны. Наместнику — слуга? «Суть несвободни». Итого — шесть. И «к собе», и «от собе»? Итого — двенадцать.