Зверь
Шрифт:
– Но этот след может быть также далек от нашего дела, как Земля от созвездия Скорпиона. Что может связывать владельца какой-то оптовой базы со съемками фильма?
– В нашем положении выбирать не приходится.
– Тоже верно, - согласился я.
– Однако трогать пока базу рано - можем все дело на корню загубить. Надо осторожно, но основательно пощупать за жабры этого коммерсанта, узнать о нем по возможности все от дней настоящих до тех, когда он ещё под стол пешком ходил. Хотя, честно признаюсь,
– Хорошо бы поставить его телефон на прослушивание.
– Это само-собой. Попробую взять у прокурора санкцию.
– А что сам не можешь? Ты же заместитель.
– Это, Володя, как в том анекдоте: "отец может, но бык лучше". Я пока выполняю функции следователя и не хочу их смешивать с прокурорскими, чтобы потом тот же козел Завьялов не обвинил меня в предвзятости. А что с Шиловым собираешься делать? По существу, он выполнил задание.
– Решили пока оставить, чтобы не вызвать не нужных подозрений.
– Как это - "решили"? Ты что, сам уже ничего не можешь, по каждому вопросу назначаешь плебисцит?
– Какой ты, Сережа, догадливый, - усмехнулся Рокотов.
– Давно записался в демократы?
– Я им родился.
– Что-то раньше я этого за тобой не замечал, а то давно бы сделал определенные оргвыводы. И что же вы ещё там "решили"?
– Беркутов предложил Шилову поближе познакомиться с Захарьяном и по возможности подружиться.
– Как вы намерены это сделать?
– Этот авантюрист предлагает для этого устроить "маленький мордобой".
– Ему, похоже, мало недавнего. Врочем, это ваши дела. Для меня важны результаты. В любом случае, Захарьян должен в конце-концов вывести нас на того, кто заказывал всю эту "музыку". Именно с ним я связываю надежды. Не знаю, сможет ли Малыш с ним подружиться, но только вы должны не спускать с него глаз.
– Его "ведут" опытные ребята.
Ночью, когда я уже лежал в постели и медленно погружался в сон, меня вдруг посетила свежая и весьма оригинальная мысль. Я даже вскочил от возбуждения.
– Что с тобой, Сережа?
– спросила Светлана встревожено.
– Понимаешь, Света, мою бестолковку посетила счастливая мысль. А это для меня всегда праздник.
– Дурачок!
– рассмеялась она.
– И что же ты надумал, если не секрет?
– Я кажется близок к тому, чтобы ответить на все вопросы, мучившие меня последние дни.
– Я знала, что ты у меня самый умный.
Я снова лег и, убаюканный словами жены, тут же уснул.
Часть третья: Несостоявшийся гений.
Глава первая: Барков. Удар судьбы.
В зоопарке Наташа вела себя, как маленькая девочка, бегала от вольера к вольеру, от клетки к клетке, показывала на зверей пальцем,
Но в машине, когда мы возвращались из зоопарка Наташе стало плохо, стала жаловаться на боли в животе, лицо побледнело, заострилось. Я предложил ехать в роддом, но она в страхе воскликнула:
– Нет, нет! Не надо! Это пройдет. У меня уже так было.
Дома она сразу же легла в кровать, укрылась с головой одеялом и на какое-то время затихла, как мне показалось, уснула. Но вскоре ей стало хуже. Она сбросила с себя одеяло, обхватила руками низ живота, принялась кататься по кровати и надсадно, жутко кричать:
– Ой, мамочка! Ой, не могу! Умираю!
Я страшно перепугался, позвонил в скорую.
– Алло, слушаю вас!
– раздался бесстрастный женский голос.
И я поразился этой бесстрастности.
– Срочно приезжайте! Женщине плохо!
– прокричал я.
– Что случилось?
– Не знаю. Возможно схватки. Но что-то ненормально. Такое впечатление, что она умирает.
– Ваш адрес?
– Голос все также был бесстрастен, даже монотонен.
Я назвал адрес.
– Хорошо. Ждите.
– И я услышал короткие гудки.
Пока ждал скорой помощи Наташе становилось все хуже и хуже. Она уже не кричала, а как-то совершенно жутко выла, будто раненый умирающий зверь, на лбу выступил крупный бисер пота.
– Господи! Как больно! Сделай что-нибудь!
– обратилась она ко мне.
Я метался по комнате и не знал, что предпринять, чтобы хоть как-то облегчить её страдания. Сбегал на кухню принес стакан воды. Она с жадностью её выпила. Сказала чуть слышно, но твердо:
– Я умру.
– Ну что ты такое говоришь, Наташа! Все будет хорошо. Обязательно будет хорошо!
– Нет, я умру, - с непонятной убежденности, как давно для себя решенное, проговорила она.
– Ты сообщи моим родителям и попроси у них за меня прощение.
– Прекрати! Сейчас же прекрати!
– закричал я. Но она уже меня не слышала. Боль вновь набросилась на неё и принялась терзать, заглушая сознание. Наташа стала кричать и кататься по кровати. И тут я увидел на простыне кровь. И мне стало по настоящему страшно.
Наконец приехала скорая помощь. Наташу положили на носилки и унесли. Я вышел за врачами, сел в "Вольво" и поехал за машиной скорой помощи.