Зверь
Шрифт:
— Доч… мне было известно только об одной, — ответила Мэллит. — Эту реликвию хранили веками в домах отцов моих отцов.
— Я помню: на ней был знак молнии, — проговорил Альдо задумчиво.
— Она была посвящена огнеглазому Флоху, — согласилась Мэллит.
— И она была сделана из золота, — добавил Альдо, — потому что золото – это цвет молний. Но ведь Молнии – только один из домов! А всего их четыр…
Навес угрожающе хрустнул. Альдо, замерев на месте, предостерегающе поднял руку, призывая Мэллит к тишине, и громко закончил:
— Впрочем, это суеверия. Древние легенды красивы, но толку с них никакого. Поговорим серьёзно, кузина, —
— О Робере? — непонимающе переспросила Мэллит.
Хмель, обвивающий трельяж, нетерпеливо задрожал, весь обратившись в слух.
— Именно. Ты знаешь, что он мой преданный союзник и, кроме того, близкий друг, — продолжал Альдо, обращаясь, по-видимому, к Мэллит, но глядя мимо неё и медленно продвигаясь в сторону. — А самое главное – он хозяин одной из важнейших провинций Талига. Я ещё не говорил тебе об этом, но его дед умер, и он стал наследным герцогом Эпинэ. Конечно, сейчас он изгнанник, — Альдо постепенно понижал голос, как будто приближался к самой сердцевине тайны, которую собирался поведать, — но природных прав не отнять никакой силой. Так вот. У меня есть план. Он касается Эпинэ, понимаешь ли ты меня, кузина? Эпинэ и всех нас – то есть тебя, меня, нашей бабушки Матильды. От его успеха зависит наше будущее, и я намерен осуществить его во что бы то ни стало. Я хочу… — Альдо перешёл на едва слышный шёпот, — я хочу…
Решётка навеса не выдержала интриги и оглушительно треснула. Сверху послышалось полузадушенное проклятие и прямо к ногам Альдо свалился щеголеватый молодой человек в тёмно-зелёном камзоле, с приятным лицом, пухлыми щеками и едва заметным округлым брюшком. Он сильно приложился копчиком о землю и самозабвенно взвыл, хватаясь рукой за пострадавшее место. Подмышками, под коленями и за ухом у кавалера торчали шишечки хмеля, живописно дополняя и без того любопытный облик.
Поражённая Мэллит непроизвольно встала из-за стола.
— Мой дорогой виконт Валме! — воскликнул Альдо, отступая на шаг и удивлённо расширяя глаза. — Вот уж не ожидал столь позднего визита! Вы не ушиблись, нет? Вставайте же, вставайте скорее, иначе вы застудите свою… э-э… спину. Я искренне рад, что это вы, а не наёмный убийца. Но позвольте всё же узнать: почему офицер Первого маршала Талига как вор лазает по навесу на четвереньках и является к непризнанному королю Талигойи… весь во хмелю?
Глава 2. Огненная ночь. 4
4
Дела Марселя Валме шли вкривь и вкось с самого начала праздника.
Без четверти шесть он уже стоял у городской ратуши, вооружась кропильницей с вином и стараясь не попасться на глаза аббату Олецию, которого могло насторожить присутствие посланца герцога Алвы. Спрятаться было не трудно: на площади толпилось несколько сотен людей, которые суетливо выстраивались по ранжиру: впереди городская стража, потом монахи обители – сначала послушники, а за ними остальная братия, сам аббат в окружении местного духовенства, мэр города, члены совета и представители дворянства, а далее ремесленные цеха в порядке старшинства, призираемые городом сироты и бедняки и в самом хвосте – крестьяне из предместья. Жана-коновала следовало искать
Жана-коновала не было нигде. Прикинувшись пьяным зевакой, Марсель врезался в ряды послушников монастыря, но, вопреки его ожиданиям, бывший гальтарский разбойник не прятался в их глубине. Поиски реев Ромеро и Гомеса также не увенчались успехом. Процессия уже вышла за городские стены, кропя поля освящённым вином и голося молитвы на старогальтарском, а офицер по особым поручениям терпел позорное фиаско.
Где мог скрываться бывший разбойник? В монастыре святого Гермия? Но ведь вся братия находилась на празднике, и новообращённый монах не имел уважительных причин отлынивать от исполнения своих обязанностей. А что, если неуловимый послушник отправился в Сакаци следом за Робером Эпинэ? Правда, утром Марселю показалось, что эти двое не нашли общий язык: скорбная мина Эпинэ как будто подтверждала это. Но… Разрубленный змей! У Эпинэ вечно был такой вид, словно он только что явился с собственных похорон. А вдруг они столковались? Что вообще было нужно приятелю Ракана от гальтарского разбойника? Он, офицер Первого маршала Талига, так и не сумел выяснить этого!
Марсель дёрнул себя за волосы, вдумчиво приложился к кропильнице, которую так и не использовал по назначению (вот ещё! впустую лить вино на землю!) и решился. Он оставит обоих кэналлийцев искать Жана-коновала среди участников городской процессии, а сам немедленно отправится в Сакаци, где наверняка идёт свой церковный ход, и порыщет там, не привлекая ничьего внимания.
Солнце уже садилось, когда Марсель вернулся в гостиницу, оседлал коня и пустил его галопом по направлению к Сакаци. От города до дворца было не больше сорока минут езды, но оскорблённый в лучших чувствах виконт добрался до парковой ограды уже через полчаса.
Коня он оставил у стены, через которую ловко перелез, не зацепившись ни за одну веточку. Сочтя это хорошим знаком, Марсель двинулся по парку наугад, пытаясь определить местонахождение здешней церковной процессии по пению гимнов. С заходом солнца поднялся сильный ветер: его порывы относили звуки в сторону на приличное расстояние. Быстро темнело; похоже, собиралась гроза. Пошатавшись по парку ещё минут десять, Марсель, наконец, набрёл на процессию и начал осторожно пробираться в её начало, надеясь заметить рядом с Эпинэ пропавшего разбойника.
Молния, сверкнувшая из набежавших туч и озарившая всё вокруг, пришла Валме на помощь. Он увидел так отчётливо, словно смотрел на сцену Золотого театра с самой дорогой (суан за вход) центральной галереи: во главе процессии величественно плыла принцесса Ракан – высокая колоритная дама, окружённая слугами и арендаторами. Однако ни её внука, ни его скорбного друга поблизости не наблюдалось.
Огромная бесшумная молния напугала эсператистов: послышались встревоженные вскрики и пронзительные взвизги. Мужчины и женщины задирали головы, опасливо поглядывая в нахмуренное небо; свечи заметно дрожали у них в руках. Принцесса Ракан прибавила ходу, очевидно, намереваясь поскорее вернуться во дворец. Марсель отстал от процессии, задумавшись.