Зверь
Шрифт:
Хотя суд в Атрэ-Сорорес обещал быть закрытым, любопытствующие гуськом потянулись в окрестности аббатства, надеясь хотя бы одним глазком увидеть намечающееся действо. Простой люд разделился на два лагеря: кто-то жалел королеву – такая знатная и молодая, а придётся умереть за общий человеческий грех! – кто-то полагал, что августейшей прелюбодейке так и надо: «Видишь, шельма, что с блудодеями-то случается? То-то!». Но почти все сходились в одном мнении: молодой Окделл скверно поступил по отношению к своему эру: ведь он клялся Алве в верности! А какая же это верность, когда господин сидит в
Фердинанд II и впрямь проявил к Окделлу исключительное расположение. Он велел юному герцогу переехать в дом Блюстителя королевской опеки, графа Ауэрберга, разрешил ему оставить при себе надорских слуг и даже личную охрану в восемь человек. Более того: король распорядился увеличить его пенсион за счёт выплаты доходов с графства Горик, с которого по этому случаю было велено снять налоги, введённые после восстания Эгмонта Окделла. В ознаменование услуг, оказанных короне сыном, на него больше не распространялось наказание за грехи отца.
Ричард едва не рвал на себе волосы. Святой Алан, да он просто опозорил своё имя! Будь жива матушка, она убила бы его собственноручно. В смятении чувств он отправил королю благодарственное письмо, умоляя о повторной встрече, но ответа не последовало. Новый же опекун, хотя и был Первым камергером Фердинанда, малодушно уклонился от посредничества. Единственный сын геренция, граф Ауэрберг с минуты на минуту ждал, что его с отцом отстранят от должностей из-за родства с попавшими в опалу Приддами, и подлещивался к своим свойственникам Манрикам.
Ричарду пришло в голову попробовать связаться с Алвой через его людей. Он отправился в особняк на улице Мимоз, но здесь злые, как закатные твари, кэналлийцы дали ему такой отпор, что возглавлявший его охрану эр Роберт Кохрани предпочёл протрубить отступление. К счастью, постыдное бегство удалось замаскировать под неожиданную встречу. Новый герцог Придд опередил Ричарда в особняке Ворона и, заслышав шум у ворот, прервал свою беседу с реем Суавесом.
Бок о бок молодые люди поехали по шумным улицам Олларии. Как и в Лаик, Дик чувствовал себя немного не в своей тарелке: холодное удлинённое лицо Валентина всегда казалось ему похожим на маску. Сразу после приезда Дика в столицу однокорытники столкнулись в особняке Рокслеев и обменялись соболезнованиями, но с тех пор не имели случая увидеться вторично.
— Я слышал, что вас отправляют в Торку, герцог? — выдавил из себя Ричард, искоса рассматривая ледяную физиономию слева от себя. Интересно, что чувствует человек, у которого такое лицо?
— Мой эр получил предписание Тайного совета, — чопорно отозвался однокорытник. — Однако до отъезда мне хотелось бы обсудить с вами планы, о которых мы беседовали с вашей матушкой. Я имею в виду моё сватовство к леди Айрис Окделл, милорд.
— У Айрис не такой характер, чтобы вы пришлись ей по вку… — начал было Дик, но вовремя поправился: — То есть я хочу сказать, что вы с ней вряд ли подходите друг другу.
Валентин гордо выпрямился в седле. Теперь у него стал такой вид, словно он проглотил своё склизкое гербовое животное.
— Впрочем, — поторопился добавить Ричард, — я предоставил сестре полную свободу в этом вопросе. Если
— Мы незнакомы, — едва проронил Спрут.
— М-м… — протянул Дик глубокомысленно.
Разговор, похоже, зашёл в тупик. Чего, собственно, хочет от него Валентин? Да, матушка предложила ему руку Айрис и даже весь Надор в обмен на союз против Дорака, но ведь она полагала, что Дик умер! А что касается борьбы с кардиналом, то, что бы там ни думала матушка, сам Ричард не доверял Валентину ещё со времён Лаик. У честного человека не может быть такого лица. И вообще: герцог Окделл жив, так что Надор больше не нуждается в Спрутах.
— Давайте отложим вопрос о сватовстве до вашего личного знакомства с Айрис, — предложил он как можно любезнее. — К тому же, в отличие от моей матери, я не опекун сестёр и не могу предложить вам руку какой-нибудь из них.
Придд сухо кивнул и холодно распрощался. Ричарду пришлось откланяться, так и не задав вертевшегося на языке вопроса: что делал Спрут в особняке у Ворона?
Судьба Алвы беспокоила Дика больше всего. Он подумывал, не взять ли приступом дом кардинала – после злосчастной аудиенции Дорак не желал продолжать переговоры с герцогом Окделлом – когда в особняк Блюстителя опеки прибыли граф и графиня Маллэ. Ричарду доложил о них Кеннет Кохрани, его паж: мальчишка искренне наслаждался важностью, приобретённой его господином, несмотря на её сомнительный характер.
Маллэ входили в условия договора с Дораком. Хотя это заранее вызывало в юноше предубеждение, супруги неожиданно понравились ему. Граф Тьерри-Ивон оказался спокойным и рассудительным человеком, а графиня Элена, урождённая Камерари, чем-то неуловимо напоминала Марианну Капуль-Гизайль. Разумеется, графиня была старше и строже, да и не так красива, как Звезда Олларии, но типаж был похожий: темноглазая и темноволосая, она обладала приятной полнотой, глубоким грудным голосом, прекрасным бюстом и округлыми белыми руками. Дику даже невольно подумалось, что девочкам будет хорошо у неё.
— Мы имеем своих дочерей, ваша светлость, но они уже вышли замуж и живут своими семьями, — ласково улыбаясь сказала графиня. — А что касается нашего сына, то он принял приглашение своего дяди, экстерриора, и уехал из Талига с двухлетней миссией. Если вы примете решение короля, ваши сёстры скрасят наше с мужем одиночество. Даю вам слово, ваша светлость, что вам не придётся беспокоиться за их благополучие.
Формально согласия Ричарда и не требовалось, однако Маллэ всё же попросили его, и Дику это понравилось.
— Король уже принял решение? — поинтересовался он.
— Его величество говорил со мною, — отозвался граф. — Я ответил, что почту за честь стать опекуном ваших сестёр, если только вы не будете иметь ничего против. Не сомневайтесь, ваша светлость: я откажусь от опекунства, если вы решите иначе.
— Мне нечего возразить, — учтиво признался Дик, пытаясь сообразить, какие выгоды он может извлечь из своего согласия, — особенно против вашей прекрасной супруги… Но, если король назначит вас, я просил бы, чтобы граф Ларак, наш родич, погостил у вас хотя бы первые полгода. Моим сёстрам будет слишком трудно на новом месте без родных.