Зверь
Шрифт:
Сильвестр убедил Фердинанда принять меры предосторожности. Принца Карла отобрали у матери и передали под надзор полковника Арнольда Манрика. Однако король всё ещё тянул с изданием манифеста, объявляющего детей Катарины Ариго незаконнорождёнными.
— Мы подпишем его после суда! — категорически заявил он.
Кардинал решил пока не настаивать и переключил внимание короля на другое.
— Нам следует освободить герцога Алву, ваше величество, — посоветовал он. — Он быстро перевешает всех эпинских мятежников на столбах. Право, это большая удача,
Но король, как и все слабые люди, заупрямился.
— У губернатора Сабве достаточно своих сил, — возразил он. — Пусть его брат, господин вице-кансильер, представляет в Эпинэ нашу особу. А о судьбе герцога Алвы мы поговорим попозже.
На следующий день собрался Большой Совет, и после него Блюститель королевской опеки едва не облёкся в траур. Он рассчитывал взять на себя заботу о младших Приддах, на что имел право по должности и на основании родства: он приходился мальчикам родным дядей. Но король решил, что тринадцатилетний граф Васспард и десятилетний Питер Иммануил поступят на попечение главному церемониймейстеру, Фридриху Манрику, женатому на сестре Ауэрберга, Марии Гогенлоэ-ур-Адлерберг.
Узнав об этом решении, Ричард пришёл в ужас. Пусть Валентин Придд и был холодным спрутом, но его младшие братья не заслуживали такой участи! Герцог Окделл лучше кого-либо другого понимал, каково это – стать заложником алчных Манриков.
— Я немедленно еду к Рокслеям! — заявил он Ауэрбергу.
— Не забывайте, герцог, — охладил его опекун, — что теперь вы мой воспитанник и должны подчиняться мне.
— Король не просил меня принести вам присягу оруженосца! — запальчиво возразил Ричард.
— А мне и не нужен оруженосец, — меланхолично отозвался Ауэрберг. — Я Первый камергер, а не Первый маршал. Поэтому сегодня вы поедете со мною во дворец, где вам отведены личные апартаменты. И должен сообщить вашей светлости, что по желанию короля вы включены в число приглашённых на суд в Атрэ-Сорорес. Будьте готовы сопровождать короля в Валансенский замок. Вам разрешено взять с собой двух слуг, пажа и четверых дворян по вашему выбору. Отъезд назначен на послезавтра.
Послезавтра приходилось на пятнадцатое число Осенних Ветров.
В этот день Фердинанд II наконец двинулся в путь, сопровождаемый целой толпой столичных зевак. С раннего утра капитан Синьоретти расставил конвойных по всей Олларии: насмешливые горожане провожали своего монарха солёными шуточками, а из гущи народа время от времени доносилось пение:
Я неверной женою была королю…
Хотя Валансен находился не более, чем в пятидесяти хорнах от столицы, поездка туда должна была занять добрых полдня. Король сел в одну карету вместе с Первым камергером, Главным шталмейстером, сенескалем, тессорием и геренцием. Молодые вельможи – в их числе и герцог Окделл в окружении своих дворян – ехали верхами.
По дороге планировалась одна, но продолжительная остановка: перед тем, как покинуть столицу, король пожелал
Служба шла полтора часа, и Ричард изнывал от нетерпения всё это время. Фердинанд II сидел всего в двух шагах от него, но поговорить с ним не представлялось никакой возможности. Дик клял про себя графа Маллэ, который наверняка попросту забыл о своём обещании.
Однако едва прозвучало финальное «идите, служба окончена!» (в олларинской церкви служили на талигском языке), Фердинанд неожиданно сам окликнул юношу:
— Герцог Окделл! Подойдите сюда и подайте нам руку.
Жестом приказав остальным придворным держаться поодаль, король медленно направился к выходу, опираясь на руку Дика.
— Господин мажордом передал нам вашу просьбу, — негромко произнёс он. — О чём вы хотели поговорить с нами, герцог?
Ричард даже слегка растерялся от внезапного исполнения своего желания:
— Государь… Я хотел просить вас о милости к моему бывшему эру, герцогу Алве.
Дик был уверен, что Фердинанд тут же рассердится, но тот только кивнул головой.
— Так я и полагал… Он написал мне.
— Кто? Герцог Алва?
— Да. По его словам, это не первое его письмо, но остальные я вряд ли увижу, поскольку их перехватывает его высокопреосвященство. — Король криво усмехнулся. — Это послание вручил нам господин Генеральный прокурор. В нём герцог Алва утверждает, что королева, наша супруга, вступила с ним в связь вынужденно, из страха за свою жизнь.
— Я слышал от её величества, — осторожно вклинился Ричард, — что она опасалась господина Дорака.
— Алва предлагает нам воспользоваться своим правом помилования в обмен на отмену завещания, — продолжал король, не слушая.
— Государь? — не понял Ричард.
— Завещание, завещание Франциска, моего предка, — нетерпеливо пояснил Фердинанд. — Оно определяет порядок наследования престола с начала этого Круга. Алва предлагает мне изменить его по моему желанию. А учитывая, что он сам первый наследник Олларов, это отнюдь не шутка, — грустно усмехнулся король.
— И вы готовы на это согласиться? — спросил Ричард, сам не зная, радоваться ли ему или удивляться подобной сделке.
— А вы, герцог? Вы согласились бы на помилование?
— Умоляю ваше величество… — горячо начал Дик, но король остановил его.
— Нет, я хочу, чтобы вы подумали. Скажите мне честно: вот вы, открытый и правдивый юноша, к тому же так искренне преданный королеве… Что сделали бы вы, вы сами, если бы королева обманула вас – если бы она солгала, насмеялась над вами, унизила вас перед всеми, использовала как бесчувственную марионетку, и это при том, что вы так любили её и почитали, так боготворили и лелеяли… Скажите честно, вы простили бы её или наоборот – отомстили за свою поруганную честь?