Зверь
Шрифт:
Ричард торопливо вскочил на Баловника. Он не знал, на что решиться: то ли следовать за королевской каретой, то ли присоединиться к поискам убийцы. Решение принял его телохранитель. Довольно невежливо Гиллалун затолкал своего господина в центр их маленького отряда.
— Разве вы не видели, вашмилость? — хмуро спросил он. — Нам нужно что есть мочи воротиться в особняк вашего нового эра. Эх, кабы у нас в Олларии был свой дом!
— Вы тоже заметили, друг? — хмурясь, спросил у телохранителя Роберт Кохрани.
— Заметил, как тут не заметить! — И Гиллалун повернулся
— На рясе? — удивился Ричард. — Обычная эспера!
— Кабы эспера! Мышь со свечой, — угрюмо ответил Гиллалун и эр Роберт согласно кивнул. — Как пить дать, в этом убийстве обвинят кого-нибудь из наших же, из эсператистов.
— Гиллалун прав, — подтвердил Кохрани. — Нам нужно как можно скорее вернуться назад. Король ещё жив, но, судя по всему, это не надолго.
___________________
[1]Текст баллады «Королева Элинор» изменён в соответствии с «талигойскими» реальностями. Настоящий текст таков:
— Я неверной женою была королю.
Это первый и тягостный грех.
Десять лет я любила и нынче люблю
Лорда-маршала больше, чем всех!
Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,
Ты пред смертью меня не покинь!..
— Кайся, кайся! — сурово ответил монах.
А другой отозвался: — Аминь!
Баллада «Королева Элинор» (пер. С. Я. Маршака).
[2] 35 сонет Шекспира в переводе М. И. Чайковского.
Глава 4. В который час не думаете. 3
3
«Только бы он не умер! Не сегодня, Создатель, только не сегодня!» — горячо молился Сильвестр, когда тяжёлая тряская карета, раскачиваясь на удерживающих её ремнях, летела по направлению к Ружскому дворцу. Голова Фердинанда болталась у кардинала на коленях: несчастный король пребывал в полубеспамятном состоянии, но грудь его вздымалась, а на губах то и дело вскипала тонкая пузырящаяся пена. Тессорий, всегда отличавшийся крепкими нервами, старательно зажимал края раны: удар пришёлся в правое подреберье и разворотил жировую прослойку под кожей короля.
Обратный путь занял не больше пятнадцати минут: кучера гнали лошадей не жалея. Они с грохотом и лязгом влетели во двор Ружского дворца, переполошив охрану и дежурных офицеров, до которых ещё не дошла ужасная новость. Графы Ланже и Ауэрберг осторожно вытащили короля наружу, где его тотчас подхватили на руки с десяток гвардейцев. Сильвестр с трудом выбрался следом: только теперь он почувствовал, что его бьёт нервная дрожь. Но расслабляться было некогда: требовалось спасать короля.
— Хирурга! Лекарей! Немедленно пошлите за мэтром Мароном! — распоряжался Сильвестр.
Фердинанда на руках перенесли в Большую опочивальню и уложили на парадное ложе. Камердинер с нюхательной солью в руках пытался привести раненого в чувство. Граф Ауэрберг тем временем распорядился прикрыть двери: придворные всё прибывали и прибывали, и караульные дворца, приёмные, Зал для подачи прошений и Зеркальная галерея с каждой минутой наполнялись людьми.
Фердинанд,
— Всё будет хорошо, государь! — утешал его геренций дрожащим голосом. — Вот увидите: всё обойдётся!
Слуги принялись осторожно разоблачать короля, чтобы открыть доступ к ране. Крови вышло не так много: наросты сала на королевском теле препятствовали её истечению.
Спустя десять минут в Большую опочивальню вихрем ворвался мэтр Марон, первый медик, в сопровождении других врачей и их учеников.
Все отступили, освобождая новоприбывшим место. Граф Манрик шёпотом предложил членам Тайного Совета перебраться в соседнюю Малую опочивальню, чтобы обсудить положение дел, но его проигнорировали. Нервное напряжение не способствовало беседам. Геренций с убитым видом упал в кресло; военный министр и министр флота, только что прибывшие, мрачно встали по сторонам холодного камина. Сенескаль, Первый камергер и мажордом хлопотали, пытаясь водворить хоть какое-то подобие порядка в жужжащем, как потревоженный улей, дворце.
Франсуа Марон, склонившись над августейшим пациентом, внимательно исследовал рану с помощью зонда. Несчастный Фердинанд II тонко стонал, продолжая безостановочно плакать. Тем временем камердинер и слуги подтащили поближе стол, на котором ученики лекарей принялись раскладывать инструменты, тазы, ступки, склянки, корпию и бинты.
— Он будет жить? — отрывисто спросил кардинал у Марона.
— Пока трудно сказать, — ответил осторожный врач. — Его величество, по счастью, тучен, и это смягчило удар убийцы. Однако кинжал задел печень и нижний край правого лёгкого. Боюсь, если началось внутреннее кровотечение, его величество обречён.
— Сколько ему осталось? — по-прежнему резко осведомился Сильвестр.
Хирург подумал.
— Если его величество переживёт ближайшие сутки, появится надежда.
— Сутки? — сдвинул брови Сильвестр.
— Но при внутреннем кровотечении король умрёт ещё до заката.
Сильвестр бросил глаза на дворцовые часы: недавно пробило полдень. Его сердце болезненно сжалось. Какое чудовищное несчастье!
К собеседникам неслышно подошёл тессорий Манрик.
— Если положение серьёзно, королю следует немедля отдать завещательные распоряжения, — заметил он.
— Сначала пусть мэтр сделает всё возможное для спасения его величества, — сухо ответил Сильвестр. — Что вы намерены предпринять?
— Всё, что предписывает наука, — спокойно отозвался Марон. — Почистить и зашить рану и надеяться на милость Создателя.
— Приступайте!
Врачи принялись готовить операцию, обмениваясь фразами на древнегальтарском языке. Сильвестр отвёл полог и склонился над королём, внимательно вглядываясь в измученное и словно бы измятое лицо.
— Мужайтесь, ваше величество! — сказал он. — Не падайте духом! Помните, что милость Создателя бесконечна.