Зверь
Шрифт:
— Называйте меня… Называйте меня Правителем королевства. Впрочем, вы, Ричард, должны говорить мне по-прежнему «монсеньор».
Окделл сердито закусил губу и низко наклонил голову, чтобы скрыть выражение досады. Однако Алва снова дружески положил руку ему на плечо.
— У меня есть к вам ещё одна просьба, Ричард. Я хотел бы, чтобы вы позаботились… о вашем однокорытнике.
И, не снимая руки, Алва слегка развернул юношу в сторону, позволяя увидеть то, что находилось за его спиной. Дик опустил глаза, и Робер услышал, как он сдавленно охнул. На мгновение и самому Эпинэ показалось, что на земле,
«Так это – смерть?» — удивлённо спросил себя Робер. — «Значит, мы все живы?».
Дикон потрясённо опустился на землю возле тела своего однокорытника.
— Он погиб при вашем освобождении, монсеньор? — тихо спросил он.
— Да, — коротко подтвердил тот. — И теперь я прошу вас позаботиться о его теле.
— Можно перенести его в алтарь церкви, — медленно предложил Ричард. — В эсператистские времена здесь было семь алтарей… Главный из них указывал на юг, на Агарис. А вход в юго-восточный находится прямо у нас за спиной.
— Так вы знаете Нохское аббатство? — удивился Алва, пытливо глядя на него.
— Нет, монсеньор. Я бывал в церкви, но в аббатстве впервые.
— Каким же образом вы попали внутрь монастыря? — поинтересовался Ворон, поднимая голову Дика и внимательно глядя ему в глаза. Тот слегка смутился.
— Нас привёл сюда Рамиро, мой лит… Мой пёс.
Из-за спины Ричарда тут же высунулась довольная морда огромной дейты. Собака воодушевлённо завиляла хвостом, явно радуясь Алве и восторженно приветствуя его. Тот потрепал пса по холке, внимательно рассматривая его цепким взглядом.
— Как, вы сказали, его зовут? Рамиро?
Уши Дикона, хотя и полускрытые густыми тёмными волосами, заполыхали жарким огнём. Он кивнул, низко опустив голову.
— Мне приятно видеть, герцог, — медленно и холодно проговорил Алва, хотя глаза его откровенно хохотали, — что вас нельзя упрекнуть в отсутствии чувства юмора.
— Юмор тут ни при чём! — тут же вскинулся Дикон, но, столкнувшись с шальным взглядом своего эра, снова смутился и закончил: — Просто у него глаза, как у вас… то есть у вашего предка, — поправился он совершенно упавшим голосом.
— В таком случае очень удачно, что вы не назвали его «Эр Рокэ», — флегматично резюмировал Алва прежним тоном и по-прежнему веселясь. — Это могло бы вызвать путаницу при обращении к кому-нибудь из нас.
Дикон сглотнул и насупился, но на этот раз у него хватило ума промолчать.
— Итак, ваш пёс хорошо ориентируется в Нохе? — продолжал Алва. — В таком случае я прошу вас одолжить мне его на время. Я намерен устроить в монастыре свой штаб – до тех пор, по крайней мере, пока в столице не будет водворён порядок.
— Послушайте, Рокэ, — решил наконец-то вмешаться Робер, пытаясь громким голосом привлечь к себе внимание Ворона. — Может быть, вы объясните мне, что здесь творится? Я совершенно не понимаю…
Он остановился, внезапно осознав с глубоким ужасом: он говорил всё это время, не открывая рта! А Дикон и Алва, судя по всему, его даже не видят!
— Я тоже, монсеньор, — негромко
— И вы видите весь монастырь? — резко спросил Алва.
— Кажется… Кажется да. Правда, очень смутно. Но когда я сосредоточиваюсь на чём-то одном, я начинаю видеть лучше.
— Потайные ходы? Подземелья? Скрытые комнаты?
— Здесь почти во всех стенах потайные ходы, монсеньор. Одни ведут в тупик, другие… Думаю, через них можно проникнуть куда угодно.
— А именно?
— В любую келью. Можно даже наблюдать, не входя. Есть скрытые проходы за алтарями. Из Домашнего очага можно пройти в мощехранилище. Из Двора аббата – в склеп. Он почти у нас под ногами. Только там крысы… Крыс немеряно.
— Крысы – это основная достопримечательность Нохи, — неприятно усмехнулся Алва, согласно кивнув. — Аббатство издревле ими славится.
Клемент! – внезапно подумал Робер. Он где-то потерял Клемента, так же, как плащ, камзол, шпоры и оружие. Он принялся лихорадочно шарить по карманам, однако в них было вопиюще пусто. Робер едва не застонал от досады. Праматерь Астрапэ, да что же такое с ним происходит?!
Если подумать, то это что-то немыслимое. Неужели он, последний герцог Эпинэ, оказался не в состоянии даже умереть как порядочный человек? Неужели даже Закатное пламя побрезговало принять такого малодушного предателя, как он? Вероятно, что так. И вот он застрял где-то между небом и землёй, между ожившими мёртвыми и безликими живыми и ходит среди них как безгласный призрак или привидение-невидимка. Проклятье! И поделом ему, идиоту. Он не смог защитить единственное существо, которое приручил, своего верного крохотного друга! Робер в ярости стукнул себя по лбу, и этот удар, как удар молота по наковальне, отозвался во всём его теле какой-то одеревенелой дрожью.
Похоже, он попросту весь закоченел. Разгуливать в одной рубашке в осеннюю погоду бывает накладно. Однако холода, как ни странно, он не чувствовал. Собственное тело казалось ему одновременно лёгким, как ветер, и тяжёлым, как камень. И хотя язык, налившись свинцом, не желал шевелиться у него во рту, руки и ноги повиновались ему со скоростью мысли. Во всём этом была какая-то неправильность, но Робер, как не старался, никак не мог понять, какая именно.
А впрочем, не важно! Он должен найти выход. Робер оглянулся. Позади него гостеприимно зиял открытой пастью потайной коридор, который привёл его в Ноху. Должно быть, выход находился там же, где вход. Придётся проделать весь путь в обратном направлении, если он хочет узнать, каким было его начало. И Робер решительно шагнул в стену.
Она с готовностью проглотила Повелителя Молний, но на сей раз Эпинэ показалось, что проход неуловимо изменился: он как будто стал много короче и шире. Робер не успел сообразить толком, что произошло, как стена уже выплюнула его обратно. Он снова оказался в каком-то внутреннем дворе, на сей раз совершенно пустом. Вокруг возвышались полуразрушенные каменные столбы, когда-то подпиравшие давно рухнувшую крышу. Оглядевшись, Робер с удивлением понял, что угодил прямиком в конюшню: узкие кирпичные перегородки в прошлом могли служить только стойлами.