Зверь
Шрифт:
Весь особняк тут же пришёл в движение. Небольшая группа солдат и офицеров, сгрудившись позади дома, принялась спускать лодки на воду: как и у всей знати, жившей вдоль Данара, у Манриков был свой собственный причал. После двадцатиминутных переговоров вполголоса сенескаль Миоссан сел вместе с уезжающими. Все эти действия сопровождал глухой недовольный ропот: караулы, стоявшие у особняка, взирали на приготовления к бегству с подозрением и всё возрастающей тревогой. Леонард кожей чувствовал, что если бы его отец или брат тоже сели в лодку, вокруг вспыхнул бы бунт.
Верность
Волнение вокруг слегка улеглось, чему немало поспособствовало то, что Леонард Манрик остался на месте. Он чувствовал себя глупцом, брошенным за ненадобностью на алтарь отцовских интриг.
Его мучили тяжёлые предчувствия. Бессолнечный осенний день казался ему концом безрадостной и неудачной жизни. Он знал лучше несчастных обманутых солдат: через час или два его отец и братья сбегут через Ворота предателей, бросив его и всех на произвол судьбы. А ему – отнюдь не военному и совсем не интригану – придётся торговаться с Алвой за должности тессория и Главного церемониймейстера, прикрываясь малолетними Приддами… Какая мерзость!
Леонард поморщился как от зубной боли. Следовало подняться в библиотеку – комнату, в которой Фридрих спрятал детей, так как она была расположена в глубине особняка. Но, уже открывая дверь, он понял, что ему не хватит духу сообщить мальчикам о смерти их старшего брата. И так было слишком тяжело смотреть на их бледные, испуганные лица.
Новый герцог Клаус молчал, старательно отводя глаза – ему уже исполнилось двенадцать и он многое понимал. Девятилетний граф Питер, напротив, настойчиво засматривал в лицо, ища ободряющую улыбку сильного и умного взрослого. Он так искренне обрадовался Леонарду, что у того сжалось сердце.
— Сударь! — порывисто воскликнул он, хватая генерала за руку. — Мы скоро поедем? Опекун сказал, что здесь опасно и что нас скоро увезут!
— Это ещё не решено окончательно, — соврал Леонард. — Сегодня мы ещё побудем дома.
Почуяв ложь, Питер задрожал и сник. Клаус кинул на Леонарда быстрый недобрый взгляд исподлобья и ничего не сказал. Леонард почувствовал, что в этот миг юный герцог Придд увидел в нём врага. Вероятно, так оно и было на самом деле. Войди в библиотеку друг, он немедленно увёл бы детей и отдал тому, с кем они находились бы в безопасности – герцогу Алве.
Но Леонард никогда не мог идти против воли отца.
Поняв, что он не может выносить враждебное молчание одного и испуганный лепет второго, он поспешил уйти из библиотеки, хотя первоначально собирался пробыть с детьми подольше.
Спустившись во двор, он поискал взглядом среди солдатни кого-нибудь с лицом подобрее, чем у остальных. Он плохо знал своих подчинённых. Он вообще тяжело сходился с людьми, а уж солдаты всегда казались ему одинаковыми, как дрова в поленнице. Сейчас он как никогда сильно
Один из солдат поднял голову. Его простое лицо показалось Леонарду открытым и честным.
— Как ваше имя, сержант? — спросил он, стараясь говорить как можно твёрже.
— Йозеф Шеллер, господин генерал! — отозвался тот, вытянувшись в струнку.
— Отлично, сержант Шеллер. У меня есть для вас поручение.
Леонард отвёл сержанта на второй этаж.
— Я поручаю вам охрану наших маленьких гостей, Шеллер. Это дети покойного герцога Вальтера Придда. Они здесь, в библиотеке. Об этом не знает никто, кроме меня, пары слуг и теперь вас. Запомните: с этой минуты никто, кроме меня, не имеет права заходить к ним. Вам это ясно, сержант?
— Так точно, господин генерал! — отрапортовал тот и деловито уточнил: — Этот приказ касается и графа Манрика и виконта Эммануилсберга?
— Я имел в виду: меня и членов моей семьи, — сухо поправился Леонард, досадуя, что так глупо проговорился.
Сержант взглянул ему прямо в лицо умными проницательными глазами.
— Будет исполнено, господин генерал! — отчеканил он.
«Он понял, — подумал Леонард, сцепив зубы, — он понял, что отец больше сюда не вернётся…».
— Вы головой отвечаете мне за их жизнь, сержант, — выговорил он с усилием. — Что бы сегодня ни случилось, юный герцог Придд и граф Васспард должны остаться в живых. Вам это ясно?
— Так точно! — повторил сержант Шеллер, вытягиваясь по стойке «смирно». Славное лицо его разом одеревенело, и в эту секунду он и впрямь казался бесчувственным поленом – старательным служакой, ничем не лучше тех дуболомов, которыми был полон двор особняка.
«Нужно только продержаться до заката, — повторял Леонард про себя как заклинание. — Нужно продержаться до заката… Когда придёт Алва, я отдам ему мальчиков, и будь что будет».
Верховный Правитель Талига пришёл ещё до заката. Короткий осенний день только пошёл под уклон, как особняк начали окружать правительственные войска. Вчерашние союзники подвезли к дому пушки. Из витражного окна отцовского кабинета Леонард увидел жерла орудий, направленные, казалось, прямо на него. Цветные мутноватые стёкла окрашивали людей и пушки в какие-то нереальные тона.
Во дворе между тем поднялась суматоха и шум.
— Измена! Измена! — кричали взволнованные голоса. — Манрики сбежали! Манрики предали всех нас!
Леонард не успел выскочить на улицу: внутрь кабинета ввалилась целая толпа, едва не снеся по дороге тяжёлые дубовые двери.
— Как это понимать, генерал? — выкрикнул один из офицеров, кажется, какой-то капитан. — Вы бросаете нас на пушки Первого маршала, а сами улепётываете, как трусливые крысы?
— Где вы видите, чтобы я улепётывал? — холодно поинтересовался Леонард, с достоинством выпрямляясь перед разъярённой толпой. Только бы не дать им почувствовать, как он слаб, как бесконечно слаб и одинок! — Разве я сейчас не перед вами?