Звериная страсть
Шрифт:
Он так юн, но от него веет зрелостью. По запаху тестостерона понимаю, что он не невинен.
— Рати, могу я спросить тебя кое о чем? — интересуюсь я, любуясь его статным профилем.
Он устало кивает в ответ.
— Все, что угодно, Сирин. Все, что угодно. — шепчет он, изнемогая от только что пережитого избиения.
«Все, что угодно…»
Я облизываю краешек нижней губы, фиксируя взгляд на его пухлых губах.
— И скольких же невинных девиц ты успел испортить? — невзначай спрашиваю я после некоторой
Его глаза потрясенно расширились, на лице промелькнуло смущение.
— Нет! Все не так. Я… Я всегда действовал из лучших побуждений.
О да! Не все ли представители мужского рода так высказываются? И лишь они могут иметь и забирать. Мы же постоянно отдаем, отдаем и отдаем: свою невинность, молодость, красоту…… Какие же все-таки они омерзительные! Правда, Шура?…
— Разве я не ясно выразилась? Я спросила, скольких дам ты уже успел поиметь? Твое юношеское обаяние — редкость, ты был бы полным глупцом, если бы не использовал его, чтобы залезть под юбку всем, на кого ты когда-либо клал глаз.
Беспечно ухмыляясь, я вскидываю ресницы, смакуя его ошеломленное выражение лица.
«Нет! Нет! Это моя душа, мой разум, мое тело!!!» — пронеслось у меня в голове пронзительным возгласом.
Тьма внутри меня всколыхнулась, ее путы затянулись вокруг моего разума еще туже, а затем вдруг резко отпустили.
Я запнулась, пытаясь совладать с нечистой силой, грозившей завладеть мною всего секунду назад.
— Это не я говорила, Ратиша, — задыхаясь, пролепетала я. — Яд упырей все еще отравляет мои помыслы. Агний работает над противоядием, в этом нет сомнения…
Ратиша в нерешительности протянул руку, взгляд его был полон тревоги.
— Шура…
— Нет! Не трогай меня. Я пока не хочу возвращаться в дом. Мне нужно собраться с мыслями! — выкрикнула я, оставляя его на ступеньках поместья и устремляясь к ближайшим садам.
***
Хруст снега под моими ступнями разносился по округе, сопровождаемый тоскливым уханьем совы, сидящей на ветке.
На ближайшую ель присела одинокая птица, и ее негромкая трель зазвучала в ночи. Я могла слышать шорох ее крыльев. Заяц затаился в зарослях, выпучив глаза от испуга. Я слышала, как стучит его сердце. Снежинки мягко падали на землю — я чувствовала, как они соприкасаются с почвой.
В груди кольнуло, когда я запнулась о корень дерева — ногти вонзились в мерзлую твердь. Слезы потекли по щекам. Из глубины моей души вырвался маниакальный ликующий смех, эхом прокатившийся по запущенным садам.
«Я не позволю тебе завладеть мной!» — воскликнула я, срывающимся от неповиновения голосом, и хлопнула себя по щеке, возвращая самообладание.
Обретя решимость, я, задыхаясь, вскочила на ноги.
«Будешь моей, обязательно будешь», — неустанно твердил мне ехидный голос вурдалака.
Я заставила себя ускорить шаг, дыхание сбивалось
Тьма, казалось, смыкалась вокруг и душила меня своим гнетущим воздействием.
«Ты будешь моей», — нашептывал внутренний голос, становясь все громче с каждым мгновением.
От очередного ускорения я вдруг резко потеряла опору и кувыркнулась в зияющую яму в земле. Удар выбил из меня весь дух.
Уставившись на исчезающее ночное небо, я с трудом перевела дыхание.
«Ты уже моя», — прозвучало в голове последнее изречение вурдалака, прежде чем тьма поглотила меня.
Зажмурившись, я попыталась уловить ускользающие мысли и вдруг поняла, что сейчас почему-то нахожусь в своих спальных покоях, а через оконные рамы просачивается холод.
Почему я здесь? Где я находилась раньше? Что делала?… Я не могла вспомнить.
Путаясь в дымке беспамятства, я услышала тихий стук в дверь.
Осторожно приоткрыв дверь, я с удивлением обнаружила оставленный у порога сверток. Мельком поймав удаляющуюся по коридору фигурку — сердце радостно забилось от узнавания.
— Рати, подожди!
Юноша замедлился и оглянулся на меня. Нахмурившись, он укоризненно качнул головой.
— Не называй меня так. Я не желаю с тобой общаться! — пробурчал он, скрываясь за углом.
Я растерянно хмурюсь. Что произошло? Отчего Рати так со мной?… Очень странно.
Когда я раскрыла содержимое свертка, передо мной предстало белоснежное платье, усыпанное россыпью жемчуга и сапфиров, — наряд, подобающий самой прекрасной невесте. В складках шелка и жемчужин оказалась записка: «Для тебя, моя луноликая», а ниже буква: «-К»…
Повинуясь невидимым рукам судьбы, я облачилась в платье, чувствуя, как его вес и красота пропитывают меня.
Со счастливым смехом на губах я покинула покои, сопровождаемая отголосками старой мелодии из шкатулки.
Аромат булочек с корицей заманил меня в кухню, где спиной ко мне уже стоял Кирилл.
Кирилл бросил мимолетный взгляд через плечо — взгляд, лишенный всякого тепла и узнавания.
Я молча подошла к нему.
— Могу я тебе чем-то помочь?
— Нет, — тихо промолвил он, посыпая сахарную пудру поверх булочек.
— Кирилл, все ли в порядке?… Рати сегодня какой-то странный.
Бледнолицый художник перекладывает булочки на фарфоровую дощечку.
— Сейчас будет подан чай. Можешь присоединиться, если пожелаешь.
Я недоуменно моргаю, когда замечаю, что на руках у него нет повязок. На коже есть старые следы в виде царапин, но они блеклые — свежих нет.
Прежде чем успеваю расспросить его об этом, он оставляет меня.
В холле слышится девичий смех и звучат голоса.
Идя на звук, я натыкаюсь на сцену, от которой застываю на пороге.