Звериная страсть
Шрифт:
Невольно соглашаясь, я вздохнула, и улыбка украсила мое лицо.
В порыве радости, я приблизилась к ведьме и заключила в теплые объятия. Ее негодование выразилось в недовольном карканье.
— Прекрати выходки свои телячьи, поганка этакая!! — воскликнула она, в уголках ее глаз промелькнула родственная забота. — Ишь чего удумала, пигалица!
Хихикая, я распустила объятья и бросилась в свою горницу на чердаке, с волнением открывая сундук и тщательно подбирая наряд, соответствующий предстоящему празднику.
***
Я
— Неча на зеркало пенять, коли рожа крива! — пробурчала баба Озара, промелькнув мимо моей горницы.
— Да разве кривая, бабуль?!… Очень даже не кривая. Я же знаю… — пробубнила я обиженно.
— А коли знаешь, на кой черт рожицы в зеркало корчишь битый час уже? — донесся ее голос из кухни.
— Кто? Я?!
— Знаю, знаю, что сомневаешься в красе своей. — вздохнула ведунья. — Не на то мне третий глаз невидимый дан, конечно, но и это вижу тоже!
Вздыхаю, бросая последний взгляд на свое отражение. Толстая коса темно-русых волос каскадом спускалась до талии, подчеркивая белый сарафан, украшенный яркой красной вышивкой. Вместо украшений я вплела в косу белые полевые цветы, создавая неземной и волшебный образ.
— Бабушка, расскажи мне про упырей, — попросила я, когда мы сели отобедать.
Старая ведьма нахмурила брови.
— И почему в твою башку пришла мысля такая за столом?
Опустив взгляд на щи в тарелке, я тихо ответила: — Я просто… Ничего о них и не знаю толком, кроме того, как защищаться самой и других защищать.
Озара отложила деревянную ложку и вздохнула, поняв, что мое любопытство проигнорировать будет сложно.
— А что еще нужно знать о нечисти этой поганой-то?…. Ладно. Расскажу, что знаю. — хитро прищурившись, она продолжила: — При свете дневном упыри эти прячутся в своих норах глубоких, а как ночь наступает, передвигаются стаями, охотясь по кровь свежую. Вожак стаи — матка упырей. Матриархат у них, Шурка, и все упыри подчиняются каждому приказу матки, связанные с ней неразрывной связью жажды крови и похотью ненасытной от укуса ее. Укус упыря неизлечим для человека. В деревнях бедовых, бросают их в могильные ямы, закапывают и оставляют подыхать от голода, пока укушенные не превращаются в самих упырей и не иссыхают без кровушки.
Я в ужасе уставилась на ведьму, аппетит мгновенно пропал.
— Ужас-то какой, бабушка!
Озара многозначительно приподняла бровь.
— Вот! — гаркнула она. — Будешь знать, как за едой такие разговоры заводить!
***
В самом сердце благоухающего распустившейся липой леса, я шла с ведуньей по направлению к нашей шумной деревеньке, где уже вовсю проходило гуляние.
Мелодичная симфония птичьего пения доносилась сквозь листву, завораживая слух. Средь гармоничного хора в воздухе раздался отчетливый крик кукушки.
Не в силах сдержать
Песня птицы отчего-то резко затихла сразу после одного “ку-ку”.
Бабушка что-то горячо бормотала рядом со мной на давно забытом древнем языке волхвов, но услыхав мою речь с птицей, нахмурилась.
— Баламошка и есть баламошка, и будет ей всегда! — строго гаркнула она. — Что, так будущее знать невтерпёж?
Я смущенно затеребила свою косу, поджав губы.
В глазах Озары, окинувшей взглядом величественный лес, блеснула некая тревожность.
— Помни, Шурка, что качество нашего путешествия гораздо важнее его продолжительности!
Ее избитые временем слова нашли отклик во мне. Но я не могла не высказать своего разочарования от столь короткого предсказания кукушки.
— Грустно мне, что кукушка не слышит людей… Ведь ее бесконечное "ку-ку" приносит многим утешение, — вздохнула я, устремив взгляд ввысь, на качающиеся верхушки деревьев.
— …Да все она слышит.
— Как же слышит, бабуль?
Но в ответ Баба Озара лишь напела какую-то старую мелодию, ее шаги повторяли грацию лесного существа.
Когда мы приблизились к окраине леса, перед нами открылся удивительный вид на всю деревню.
Там с самой зари уже кипела жизнь: жители в белых праздничных рубахах собирались у священного капища в березовой роще, неся туда различные сладкие подношения в честь богов и прося их благосклонности. На амарантовых полях волхвы общины причудливо плели свои магические ритуалы, испрашивая благословения и защиты у Стрибога, божества всех ветров.
Обычно по окончании всех утренних обрядов древляне собирались за общим столом, пирствуя весь день до заката. Так и будет сегодня.
Веселье охватывало деревню, возвещая о наступлении грядущего торжества.
Спустившись к первым избам, ведьма кивнула в сторону величественного дуба.
— Сестра твоя, глазопялка, вон там прячется! Сходи, проведай, а я пока требу нашу поднесу. — со знанием дела распорядилась она.
Проследив за ее взглядом, я заметила свою младшую сестрёнку Милавушку, ее присутствие ярко украшало общий гобелен веселья.
— Милавушка! Как поживаешь, сестричка дорогая? — радостно воскликнула я, бросаясь к ней в объятия.
Смех заплясал на ее губах, девушка нежно взяла меня за руку и повела в сторону безмятежной яблоневой рощи.
По дороге мы любовались кружащимися и хихикающими девицами, головы которых были украшены тщательно подобранными цветочными венками.
Вскоре эти молодки должны будут спустить свои заветные цветочные творения по течению реки — обряд, наполненный не только древнейшим смыслом, но и весельем. Если юноше удавалось словить девичий венок, то сама стихия воды и ветра одобряла их союз, а значит, и сама Мать природа.