Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

Правда, Квотриус, всё же, посмел ослушаться своего брата и Господина и отправил Гарольдуса наверх, к простым домочадцам, а не в пустующую опочивальню почившей матери. Это ему было слишком противно. Проявил самоволие, но никто не знал прямого приказа Господина дома поселить Гарольдуса в незанятую теперь опочивальню Нывгэ.

Ибо Гарольдус - весь грязный и страшный, как демон Аида. И не место ему в опочивальне матери Квотриуса. Да с ним бы в сём вопросе любой домочадец согласился! Уж такая матерь была и сама чистюля, и на порядок в опочивальне обращала внимания уж куда большее, нежели на взращивание сына своего единого, единородного.

Так

уж повелось, и Квотриуса воспитывали сначала рабыни - кормилицы, потом дядька из рабов почище да попонятливее. Это уж при нём Квотриус сам научился грамотно читать, писать и немного считать. Очень хорошим и необременительным сыном был Квотриус. Сын никогда не отвлекал матерь от убранства себя самой и своей комнаты, куда его никогда не пускали. Ибо Госпоже наложнице необходимо было нравиться Господину своему, и Квотриус понимал сие ещё в нежнейшем, малом возрасте.

И так Господин её и единственный за всю жизнь любимый обращал частенько внимание своё драгоценное на других рабынь, помоложе и поподатливее, нежели имеющая собственное достоинство, перенёсшая материнство и труднейшие роды, Нывгэ - Нина. Те рабыни, зачастую ещё неопытные давчушки так и таяли в руках умелого до ласк Господина дома.

Зато Снейп впервые узнал, где обитают управляющий поместьем и смотритель над рабами. И то хорошо - узнал, что в «собственном» доме творится, где кто обитает.

Ради поцелуев и ласк расщедрившегося и вновь похорошевшего брата Северус не стал выговаривать его за непослушание, решив, что главное сделано - Поттер стал почти что своим в доме Северуса, ну, по крайней мере, желанным гостем Господина дома, и его будут кормить вместе с остальными сотрапезниками - свободными домочадцами.

И тут Северус задумался о Поттере, да, в очередной раз о Поттере потому, что Квотриус, лёгший на ложе позади Снейпа и прижавшийся к нему горячим телом, согревая, дал старшему брату отдохнуть.Однако, он положил ногу на бедро Северуса, и тот мог почувствовать неприятное ощущение члена младшего брата в непосредственной близости от своего зада, а это навевало вовсе незабытое, такое нехорошее воспоминание.

– Первым делом, покласть на член Квотриуса...

Так, вроде бы удалось.

Рассуждаем здраво - если мне предстоит проводить больше времени с Поттером, чтобы выдавливать из него раба по капле, как говорил кто-то из русских писателей... Отвлёкся. А что - очень образное и подходящее выражение в данной ситуации. Так вот, ведь можно начать и с совместных трапез, во время которых учить его манерам и языкам, а потом продолжать занятия языками в библиотеке.

Но, с другой стороны, такой явный, незаслуженный фаворитизм вызовет в Квотриусе приступы необоснованной ревности, но попробуй это ему объясни. Ведь он, наивный, думает о Поттере, как о своём потенциальном сопернике. И дался же ему долбаный Поттер!И с чего он вообще вобрал себе в голову такую чушь? Я и Поттер - это же даже не смешно. Хотя, когда Поттер отмоется и его постригут, то...

Бросай такие мысли, Сев! И никогда к ним больше не возвращайся. Мордред тебя дери! У тебя же такой несравненный любовник, как Квотриус! Или теперь тебе его внешность не нравится?! Значит, чуть что, и сразу в кусты?!

Да нет, вовсе я не смываюсь в кусты, и

думаю я лишь о том,что всё равно уже скоро я поправлюсь до того состояния, что можно будет, как и раньше, до ссоры, делить ложе с братом, но уж никак не с Поттером. Глупость какая. Даже подумать о таком невозможно!

Северус подумал ещё немного и пришёл к выводу, что только от его умения удовлетворять Квотриуса по ночам «выше ожидаемого» зависит свободное дневное времяпрепровождение - ведь у ромеев принято спать после полуденной трапезы, и никто не будет мешать… ему с Гарольдусом заниматься, прежде всего, английским, и, вследствие полностью осознанной необходимости - латынью.

Позже можно выводить Поттера потихоньку в Сибелиум на торжище, сводить его в термы, хотя бы познакомить его с этим заведением, чтобы потом Гарольдус ходил бы туда в сопровождении рабов. Отвести в приснопамятную кузню, чтобы ему выковали хотя бы пуго потому, что негоже в эту эпоху полагаться только на Аваду, можно ведь и не успеть.

Далее, научить Поттера пользоваться кинжалом и, конечно же, проводить по вечерам, после того, как Квотриус придёт в себя, умоется и вообще проветрится во дворе, по возможности, совместный ликбез по магическим дисциплинам - Трансфигурации, Чарам и, может быть, нет, это необходимо, хотя бы простейшие зелья для Квотриуса, но совершенно ненужному Поттеру Зельварению. Разумеется, после того, как Квотриус приведёт себя в порядок после дневного засыпания, столь неественного для неромея Северуса.

Да, и надо будет обязательно сводить Квотриуса, именно его, Поттеру это без надобности, в лес, на ту полянку, рассказать о применении трав в быту и в приготовлении зелий. Показать ему, желательно до... его свадьбы, как собирать гербарий, хранить его и что с ним потом делать. То есть, зачем вообще нужен гербарий зельевару. Нет, профи Северус из него делать не станет, но с азами магических, необходимых волшебнику наук, ознакомит. Всё-таки недаром сам Сев - преподаватель вот уж сколько лет.

Уже один полностью готовый гербарий, собранный во время первого осеннего похода в лес, хранился в одном из сундуков, переложенный туниками и выстиранной, заштопанной сохранившейся «современной» одеждой - сюртуком, более-менее отстиранным от давно и потому, изрядно въевшейся крови, мылом. Северус от щедрот своих приказал не жалеть сего дива дивного на стирку родного сюртука, да ещё изрядно покоцанных брюк. И рабыни, хоть и удивлялись, как сам Господин дома показывает им использование пахнущего бараниной и чем-то ещё очень приятным кусочка на деле, но виду не показывали. Им было не положено удивляться любым причудам Господ.

Самым целым предметом гардероба, не считая нескольких, ещё не ношенных туник, был, что разумеется, жилет. Именно его Снейп, за ненадобностью в походной жизни, оставил в доме. Теперь он будет играть роль своего рода рубашки, которой больше нет. Чернила, а вместе с ними и ткань рубашки, иссякли у Квотриуса во время записывания «оды», действительно интересного и местами весьма насыщенного красиво подобранными эпитетами и словосочетаниями, произведения. В остальном же «ода» была полна нескромного детального описания, в абсолютно откровенной форме, такого желанного Северусу когда-то давно - целую вечность назад - соития. Запись сложилась, как оказалось, обратно в латинские, ровными строчками, написанные на пергаменте, буквы как раз после изгнания инфери и изменения облика Квотриуса в неприглядную личину.