Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

Ну, ступай, ступай, старый сплетник.

Э-эй! Подожди! А Гарольдуса забрать?! Ему не место на ложе Господина дома.

Гарри был донельзя заспан и с трудом, а, может, и вовсе не понимал, где находится или понимал с большим трудом. Камерный раб беспрепятственно вытолкал его пинками в коридор, а сам подал Северусу лохань с подогретой «розовой» водой и помог ему усесться в удобную для умывания позу прямо на ложе.

Северус, покряхтывая, как старик, умыл лицо и руки - движения давались ему с трудом, хотя острый ум и не менее острый язык уже работали вовсю.

После достаточно поздней трапезы таким же, как вчера,

восхитительным мясом тельца, настроение Снейпа поползло вверх. На сей раз мясо плавало в специально подогреваемом не раз и не два для Господина дома, чтобы подать ему ко времени, как всегда, поздней утренней трапезы, слегка горячий, ароматный, едва-едва жирноватый навар.

И пришла к нему Маменька, но Северус с порога перебил её ненужную, ложную радость по поводу, видите ли, возлюбленного сыночка - поправляющегося больного.

– Скажи, о, матерь моя, разве не приказывал я во время болезни тяжкой, голоданием моим вызванной и предшествовавим истощением физическим в походе, передать Квотриусу, брату моему возлюбленному, что желаю я видеть его?

– Да, высокорожденный сын мой и Господин дома, изъявлял ты волю такую.

Прозвучало это неуверенно.

– А-а, почуяла, стерва, откуда ветер дует!

– Так отчего же не соизволил он явиться? Ведь пришёл он вчера, когда уж я и перестал звать его, сам, по воле своей, не убоявшись встретить тебя, злоязычную, нигде в доме. Знать, дороже я ему, нежели все упражнения твои словесные!

Северус заявил сие и протестующе, и ликующе.

– Что же сие означает?

Северус продолжил допрос без какого-либо пристрастия, хотя мог бы и с пристрастием - да каким! Но что-то непонятное, какое-то смутное чувство не давало ему применить Круциатус на Маменьке.

– Только одно сие означает - мои приказы и даже просьбы, обычные таковые человеческие, ему не передавались.

А почему? Чья это злая воля позволила себе вмешаться в братскую любовь?

– Нет моей вины в этом, Северус, сыне мой! Сводный брат твой - бастард не приходил лишь по ослушанию своему. Так будь добр, расспроси его об этом сам! Но не мучай меня неопределённостью.

– Каковой неопределённостью? Мне кажется, всё уже выяснилось из нашей беседы.

– Да и беседы-то, как таковой, не было, сыне мой!

Зло, обречённо.– и сказано это, к тому же, не от души, как и прежние лживые «признания».

– А как она постаралась унизить пасынка - и «сводный» подчеркнула и «бастард» не забыла, да и все стрелки перевела на Квотриуса.

Так кому же из них двоих верить? Хочется - Квотриусу, но Маменька так отстояла свои позиции, что к ней и не придерёшься.«Не было беседы», и как это понимать?

А-а, пускай их. Главное, чтобы Квотри…

– И вот ещё что желаю я сказать тебе, сыне возлюбленный, единственный пока, что понесла я на старости - боги даровали мне эту величайшую милость! И вскоре уж, к лету года будущего, если будет на то воля богов милосердных, появится у тебя сестра или брат новорожденый. Так вот, послушай матерь свою - не с грязнокровным Квотриусом или, уж тем более, с грязнотелым, неведомого происхождения Гарольдусом стоит проводить тебе ночи, но в одиночестве. Ибо должен быть чист ты,

дабы принять невесту младую, деву непорочную Сабиниус Адриану Ферликцию.

Подумай сам, сыне, разве можно сделать это после мужеложеских игр твоих неуёмных с полукровкой и вовсе не пойми кем, Гарольдусом сим? Помни о богах, хоть и благих, но могущих и покарать за грязь, грехи и разврат таковые.

– С братом же не расстанусь, матерь моя, ибо крепка любовь к нему в сердце моём, каковою внешностью ни обладал он. Всё равно, прикипело сердце моё к нему. Так, что и не отодрать, не вырвав сердца самого. Что же до Гарольдуса, он просто сам влез на ложе ко мне, глубоко спящему. Как только я увидел его на ложе своём, хоть и не касался он меня вовсе, а спал в ногах, решил я не Распинать его, но повелел я рабу камерному вытолкать Гарольдуса вон. Нет мне дела любовного до него, поверь уж мне, снизойди, - подколол Снейп.

– Я чувствую, как заливаюсь румянцем. И это впервые, когда я лгу. Всегда врал и не краснел, за счёт чего и выжил. А вот речь о Пот… Гарольдусе зашла - и покраснел вмиг. Отчего? Неужели мне…в действительности, а не только в полусне приятны его, надо отметить, непотребные и развратные, такие откровенные, незавуалированные домогания?

– Да, и прикажи принести две чистые простыни, да перед этим, что б обтерли тело моё розовой водой. Желаю я быть почище нежели… Нежели прежде возлегания Гарольдуса на ложе моё.

Снейп завершил свою «исповедь» или же «декларацию о намерениях», но Маменька никак не унималась.

– Можешь покуда взять себе девицу из новых, своих трофеев, ибо не познаёт высокорожденный патриций и отец твой рабынь, кои по праву тебе принадлежат. Только рабыню Квотриуса познал, да и то, с согласия пасынка моего. Она же оказалась беременной, и достаточно сильно. Нет, она, конечно увязалась из последних сил за его квадригою, но оказалась с приплодом от варвара. Дурные трофеи у брата - бастарда твоего, не то, что твои, сыне возлюбленный. Ты же привёл двух девок пригожих, так познай их. Смени мужеложество своё, неугодное богам, да ещё с братом - бастардом своим, грязнокровкой, на отношения с рабынями, естественные для каждого высокорожденного мужчины. Право, грех еси мужеложество твоё с братом сводным, да ещё и полукровкою пред взором богов карающих и грозных! Как бы ты с пасынком моим бесчестным не навёл печаль вечную на дом свой.

– Льстит и опять очерняет Квотриуса в моих глазах, но что мне за дело, кто каких рабынь привёл? Пускай Папенька тешится. Так и скажу ему, когда он соизволит меня проведать. Ещё, скажем так, подарочек личного плана сделаю. Может, он на радостях-то и отстанет от нас с Квотриусом и этой идиотской свадебкой. А что смерть мне и Квотриусу вдобавок пророчит жёнка эта беременная, так это в их природе - пороть всяческую чушь. Нет, не верю ни единому её слову!</i>

– Не возьму я рабыню, ни девицу, ни женщину, ибо нет мне нужды в них - есть у меня возлюбленный брат. А ты, матерь моя, менее должна переживать за своего давно уже совершеннолетнего сына. Думай лучше о том дитяте, коего носишь ты под сердцем, раз милостивые и благороднейшие, но не такие уж грозные и не прощающие любови, боги отцов моих да и твоих даровали тебе счастие сие, необычайное в возрасте твоём.