Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
– А откуда у вас такие точные сведения о моих, стараюсь привлечь Ваше внимание, моих личных взаимоотношениях с назва… возлюбленным братом?! И вообще, я отказываюсь отвечать на такие несказанно грубые выражения! Это во-первых, некрасиво звучит по-английски и режет уши, а во-вторых, это же шпионаж за мною! !! А я такого не потерплю!
Гарри от волнения и обуявшей его, не хуже безумного Квотриуса, ненависти, только по отношению к Снейпу, чтобы побольше насолить тому, перебил Северуса и снова перешёл на ненавистный Северусу недоразвитый говор Истинных Людей:
– Ну, вы же, оказывается, не только лижетесь, но и ебётесь да ещё как, по-странному, невиданному…
– А ну молчать! Рот на замок! И вон отсюда!
– Северус выпрямился во весь немалый
– Еду Вам принесут наверх, если вы сейчас попросите меня об этом на правильном английском, как я Вас учил. И поумерьте Ваш пыл, ненаглядный любимчик Вы мой, «драгоценный гость Господина дома», как Вас называют даже рабы моего дома, не то выпру из этого самого дома, и окажетесь один в чужом для Вас времени и месте!
– Да плевать я хотел на жрачку! Мне ты нужен! Только ты один палец раз! И всё! Только ты, - повторил Гарри для убедительности, не иначе как.
Северус снова возлёг на подушки и замер неподвижно, будто ничего не слышал, а когда у Поттера отхлынула кровь от лица, и оно снова стало светло-оливковым («Нет, этот загар никогда не смоется. Так и ходить ему, вечно чумазому! Впрочем, он и в Хогвартсе не отличался аристократической белизной кожи».), зельевар, наконец-то оторвавшись в плане сексуальной разрядки и спустив пары, теперь внимательно разглядывал оценивающим взглядом сексуальные достоинства наглого, невоспитанного, но… всё равно любимого парня, словно видел взрослого Гарри впервые, а не мечтал поскорее хотя бы сделать парню минет. Может, и Поттер бы тогда, раз до самого не дошло, «как ещё» можно доставить приятные эмоции и желанную разрядку мужчине, если не рукой, попрактиковался бы на нём, Севе. Глядишь, и вышло бы что-нибудь путное и у него, Гарольда.
Гарри был весьма высок, строен, сухопар, спину держал прямо в отличие от школьных лет, когда он постоянно горбатился, живот от постоянной обильной еды так и не отрос, у него была красивая задница. А уж если её отшлёпать… О-о! Да и передница, которую Северусу не раз приходилось видеть в походе и в тот роковой для них обоих вечер трудного дня, тоже была хороша и пропорциональна.
Когда теперешний субъект оценки, будучи простым ещё, не знающим почти скромности рабом в душе и по повадкам, лежал, развалившись в походном шатре на спине и раскинув полы плаща, Северус быстро отворачивался. В этом пресловутом воинском, заскорузлом от чужой крови плаще у Гарри вечно заплетались ноги - не привык он тогда ещё к одежде любого вида. Ведь у него, как у раба дикого племени, за несколько лет выработался обычай прикрывать наготу в любую погоду лишь ветхой, грубой тряпицей, едва закрывающей срам.
Снейп лишь однажды с видом знатока осмотрел мужское достоинство Гарри, не ведая, зачем ему это нужно, но больше не хотел тогда видеть грязного, населённого всякими тварями кусачими, тела. Да и тот Гарольдус - теперешний Гарри казался ему уродливым, до жути грязным и состоящим лишь из костей и мослов. Снейп тогда очень сильно брезговал Поттера до того, что даже боялся, находясь при больном брате практически постоянно в походном шатре, завшиветь от него.
Ну, а теперь можно поподробнее рассмотреть чистое, отмытое в термах лицо - пожалуй что даже красивое… очень красивое. Да, у пылкого девственника правильные английские черты, делающие мужчин острова, даже обычных магглов, объектом желания, да взять к примеру, чтобы недалеко ходить, утончённых, взыскательных француженок. Что ещё? А, ну конечно же прекрасные, не побояться этого слова, зелёные глазищи, сейчас не прищуренные из-за сильной, к слову сказать, удивительно, что не исчезнувшей в «этом» времени близорукости и отсутствия необходимых очков, как обычно, а широко распахнутые в гневе и… явной, хлещущей через край, далеко не невинной, целомудренной страсти. Теперь рот, так хорошо изученный и обласканный - сейчас губы плотно сжаты, но они всё равно сохраняют юношескую пухлость, так привлекавшую профессора и побуждавшую целоваться неприлично долго с таким возбуждением, но он не мог кончить
Они, губы, небольшие, розовые, что казалось особенно привлекательным на раскрасневшемся и в тот же момент светло-оливковом лице. Ладная фигура, стройная в талии и узкая в бёдрах, немного более широкоплечая, чем у самого Северуса.
Гарри в последнее время избавился от привычной ему сутуловатости и зажатости и расхаживал по дому, выпрямившись так, словно он палку проглотил. Его ладные, очаровательные, очень приятные на вид и упругие на ощупь ягодицы, довольно возбуждающе даже для утомлённого в сексуальном плане Северуса облекала холщовая чистая туника. Видно было, что Гарри зачем-то переоделся к ужину. Ноги Поттера были напряжены, словно бы перед стартом неведомо куда, в каком направлении. Это напряжение было заметным. Куда он хотел бежать или прыгнуть?
Снейп впервые… таким голодным взглядом смотрел на парня, далеко не как в тот раз, когда Гарри домогался профессора, будучи ещё почти немытым и не знающим понятия и даже слова такого: «причёсываться». Как гарцевал тогда Поттер по своей опочивальне с продавленным, старым, не достававшемся даже гостям Снепиуса Малефиция - и откуда его выгребли такое? Из каких-таких закромов?
– ложем, не замечая многолетней, въевшейся в, оставшуюся каким-то чудом нежной, кожу на всех открытых частях тела, кроме того места, где была надета набедренная повязка, и всего одежды-то! Как выкаблучивался и даже, казалось, взбрыкивал от переполнявшего его, тогда ещё совершенно детского счастья! Правда, по ночам его прикрывал своим изорванным багряным одеянием Том, не то бы грязи и копоти на красивом, смуглом теле от ночных костров, которые зажигали рабы Истинных Людей во все времена года по разным причинам, было гораздо больше. Летом зажигали костры, чтобы не кусала мошкара, осенью, зимой и ранней весной - чтобы согреться.
Теперь же разозлённый Поттер, с растравленной увиденным «развратом» душой, а «разврат»-то происходил с непосредственным участием изменившего ему практически на глазах профессора Снейпа, казалось, и не видит вовсе, что его оценивают, как породистую, несмотря на полукровное происхождение - Северусу уже было плевать на это - страшно норовистую, с характером, да ещё каким, скаковую трёхлетку, лишь недавно научившуюся ходить под седлом, но только, если на всаднике сапоги со строгими шпорами. Шпоры этому жеребчику не только нужны, но просто необходимы, для его же здравия, а не то… Что это за «не то», Северус не знал, но догадывался, что нечто совсем уж плохое. Вот пойдёт Поттер вразнос, выйдет жеребчик из-под контроля наездника и понесёт, тогда всем худо придётся. С этой его замечательной способностью «убива-а-ть!». Убьёт Квотриуса или, что, мягко говоря, неприятнее, его, Сева, от ревности - недорого возьмёт.
Северус несколько предвзято осмотрел не находившего себе места Гарри, но не нашёл ни одного явного телесного изъяна и подумал, что, если бы не было одного опытного в амурах, к тому же, к превеликому сожалению, сильно больного на голову Квотриуса… то Мастер Зелий был бы очень даже не прочь… поразвлечься с великовозрастным юношей.
– Нет, держите Ваши руки и другие шаловливые органы при себе! Сдержаться! Поставьте хоть блок для безопасности, чтобы слюнки не закапали. Удерживайте себя в рамках приличия и благопристойности с неразвращённым юношей, граф! Вы же Снейп, так и держите себя соответственно!
Ибо Квотриус был - замученный до безумия собственным придуманным, сгенерированным больной, ненормальной головой комплексом «облика негожего, личины урода» и… запертой в самый дальний, почти забытый, запертый на все возможные замки сундук, сексуальностью, открытый только сегодня, но, вот что поразительно,содержимое этого пыльного «сундука» просто изумляло! И что немаловажно… названный брат мастерски обладал положительным опытом определённого рода, которого, по понятным причинам, не было у Гарри.