Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Началась потасовка между Истинными Людьми разных племён - х`васынскх` племени Кагх`ану ярились из-за несдержанности воинов чужого рода-племени, начавших избивать человека в воинском плаще, таком же, как у них, но не похожего на Истинных Людей, отчего и пострадали двое их собратьев по оружию, к счастью, отобранного теперешними новыми хозяевам. Иначе вскоре легионеры остались бы без рабов вовсе - все они переубивали бы друг друга на тесной проплешине, словно специально для таких разборок предназначенной новыми благородными хозяевами. Проплешина была огорожена железною цепью с тяжёлыми,
Мартиус Кывна, охранник рабов, не стал хлестать их больше, поняв, что перетяжелил удар и повредил чужих рабов прямо накануне отбытия домой и что ему не поздоровится от хозяина кривого теперь раба, а также всех остальных рабов, которых он задел своим, да, тяжеленным, но уж какой есть, бичом для погонки лошадей. А он, что? Правильно, выполнял приказ военачальника строго охранять рабов и не допускать бучи между рабами разных племён. Вот только попробуй это докажи Господам этих рабов. С говном же съедят! С кишками и всем
то-что-внутри-ещё вдогонку.
Придётся оставить этого бедолагу здесь, в племени. Мужик он, по всему видно, сильный, а мужиков в племени Блескучего сейчас будет, ой, как не хватать. Обрюхатит всех баб, которые пустыми после родов останутся да станет главой племени. А там, глядишь, если в пьяной драке не убьют свои же, тогда снова пиздюхать сюда, в края эти дальние, за бабами, парнишками, которые подрастут к его, Мартуса, прибытию. А так, кому он нужен, одноглазый? За него даже осьмушку коровы не дадут, хотя… Кому-нибудь в хозяйстве может сгодиться - ведь быть кухонным рабом или вертеть жернова можно и с одним глазом.
И Мартиус обрушил несколько ударов полегче на разбушевавшуюся говорящую скотину. Досталось на орехи всем, даже бабам, попрятавшим своих детей, засунув их головы себе под подолы рубах - вот до чего разошлись эти горделивые мужчины! Нет, чтобы с достоинством нести до смерти бремя ни за что обретённого рабства, ведь же хочется им повыпендриваться напоследок. И чего сцепились?
Женщины племени Х`ынгу, разумеется, знали Х`аррэ - предателя Истинных Людей, кормивших его преотменно, от пуза запаренным овсом. Ну и что, что овёс - корм лошадей? Так лошади же благороднее каких-то там рабов! Но бить его, щипать, выцарапывать глаза и вырывать патлы они не собирались - собственные дети были дороже какого-то там ничтожного раба. Только бы не опускался на головы их самих и их детей страшной силы карающий бич! А так, бабоньки всё выдержат, всё стерпят, даже многократное насилие... Ну, уж не такое оно и насилие, как в первый день было, уж совсем не такое. Нравятся они, женщины Истинных Людей, благородным хозяевам. Ох, и премного же по нраву пришлось большинство их Гх`о-с-пх`о-ди-нам.
Женщины, многие из которых были не только грубо изнасилованы сразу после битвы, прямо в священном х`нарых`, но и после служили игрушками неведомых воинов, которые, отдохнув, стали помягче со своими рабынями, да даже поласковее, не были так уж агрессивно настроены по отношению к Х`аррэ. А раз матери пришлись по нраву благородным хозяевам, значит, и дети их будут в безопасности, а это - главное для каждой женщины, имеющей даже не по одному,
Гарри, поняв, что его здесь бить больше не будут - о нём просто забыли, заорал во всю глотку:
– Сх`э-вэ-ру-у-с-с, помоги!
– Ну что ты орёшь, скотина, да Северуса какого-то зовёшь?
Мартиус устало произнёс это на языке, сильно похожем на говор Истинных людей, настолько сильно, что даже Гарри его понял, но орать не перестал. Мартиус Кывна предкушал раздачу ему пиздюлей от своих же собратьев по оружию за им же испоганенный говорящий долбаный и грёбанный скот.
Гарри продолжал выкрикивать имя прекрасного Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ не переставая, стараясь достучаться до небес.
– Вот ведь оручий! Ни себе, ни мне покоя не даёшь. Ты же раб, вот и сиди смирно, как положено, на карачках, да голову закрой с глазищами бесстыжими, а то как дам мечом по голове, - сказал Мартиус беззлобно.
– Я - свободный человек! Мне не место среди рабов! Развяжи мне руки! Я. Свободный. Человек.
– Да ну? А чегой-то ты в плаще х`васынскх`?
– оживился легионер.
– Это один палец раз одежда, которую дал мне Сх`э-вэ-ру-у-с-с, благородный… воин. Но он не дал мне без-цвета одежду, такую же, как у тебя. Видать, не заслужил я её, а только за благородным... воином и его братом подсматривал. И я живу у него в х`нарых`, где ещё его брат Кх`э-вот-ри-у-у-с-с. И руки мои без верёвок… у них. Ну сними их, что тебе стоит, о прекрасный воин!
– Ну и забавно ты говоришь! И хватит о верёвках - всё равно не сыму.
Ладно, ты знаешь обоих сыновей великого вождя Снепиуса, а это о чём-то говорит. Да не ебали ли тебя эти братья?
– Не-э-т, они только лижутся между собой, и всё.
– И, что, ни разу при тебе не ебались? Ведь всем известно,что они, хоть и браться, а ебут друг друга.
Явно сексуально озабоченный наёмник откликнулся с превеликим интересом. на слово «лижутся».
Но Гарри не замечал в нём ничего... такого, а потому спокойно продолжал:
– Нет, ни разу. Зато как лижутся! Мне сначала тошно было, да и выгоняли они меня, а потом писька вставать начала, как на них посмотрю.
– Мне про твою письку слушать не хочется. Расскажи лучше, как они лижутся.
– Обыкновенно, языками. Сначала целуются полюбовно и засовывают языки друг ко дружке в рот, потом раздеваются, только Сх`э-вэ-ру-у-с-с не снимает штанов Вот странный! Как же им ебстись через штаны? Ну да они же «маги», значится, умеют. А Кх`э-вот-ри-у-у-с-с задирает одежду на себе и становится голым. Я даже жопу его видывал.
– Ну, и как она, жопа-то? А то сам он страшный стал, не приведите милостивые боги, живущие в пресветлых берёзовых рощах и на небесах, такого увидать! Ну да завтра поедем, а он вперели будет. Вот я его пакостной да говнющей хари и не смогу разглядеть, вот и тебе и славненько. А тебе бежать за квадригой Снепиуса Северуса, да не оглядываясь на того урода, что самое главное в твоём случае.
– Да ничего себе жопа была. А какая сегодня - не видывал я, но думаю, что худющей и морщинистой стала она.