Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Разумеется, Гарри набил пузо едой благородного рим-ла-нх`ын-ин-а и его страшного, ужасть какого урода, брата и теперь преспокойно храпел.
Северус подлёг рядышком с Квотриусом и несмело погладил его по динным, нестриженным накануне похода, отросшим волосам, лаская, но тот даже не шелохнулся, лишь только глубоко и с грустью вздохнул. Снейп побоялся, что Квотриус сейчас отодвинется от него подальше, сдёрнет уже обнимающую за бёдра руку, но… не было ничего этого. Квотриус молча переносил свою непереносимую, на первый взгляд, обиду, оскорбление в лучших чувствах, но не выказывал их высокорожденному потомку, гордому патрицию…
Ибо сие было
… Дорога к дому, в городок Сибелиум, к таким желанным Северусу тельцам и хлебу, к ещё более притягательным для всех легионеров термам, тавернам, и единственному, хоть и скучному лупанарию с престарелыми путанами была потрясающе нудной и долгой. Добирались до кирпичной дороги, ведущей в город, восемь дней, за которые умерли три рабыни, бывшие слегка на сносях - у них случились выкидыши, и они истекли кровью. Снейп искренне попытался их спасти - остановить маточное кровотечение, но… Его универсальное Кровоостанавливающее заклинание не сработало впервые в жизни, из-за физического и магического истощения волшебника.
Так и ушли на одной из стоянок к своим богам, живущим в священных рощах и на небе, эти женщины. Ещё раб с разможжённой бичом рукой получил заражение крови и умер, тоже уйдя по лестнице на небеса к тем же богам. По дороге оставили несколько слабоватых детей, сильно отстававших от матерей и тормозящих и без того медленное движение квадриг. Матери плакали на бегу, но не оставлять же им остальных детей без спасительного подола. Иначе погибнут все дети до единого, любимейшего сына или дочери. Последнее бывало реже, именно сыновья становятся наследниками семьи... Но разве материнскому сердцу прикажешь? Так и бросили тех дитяток на растерзание грязным зверям - волкам, неподалёку от густого бора, который, как обычно было принято да и необходимо, объезжали по тряским луговым кочкам.
Северус не чувствовал уже ни усталости, ни жалости к погибшим рабам и брошенным на верную смерть детям, ни к бегущим изо всех сил беременным женщинам и их оставшимся чадам, словно бы выключили в душе Снейпа кнопку эмоциональности. Никаких эмоций. Измученное голодом и тряской, мучительно медленной ездой, тело и душа не воспринимали уже ничьих трагедий. Всё происходило как бы в некоем тумане, постоянном холоде и голоде. Северус на одном из привалов не выдержал голода и буквально сожрал, почти не жуя, кусок мяса, а вскоре его уже жестоко выворачивало над зловонной выгребной ямой с вечера до поздней ночи. И такой мучительной была эта рвота, что Снейп чуть не упал в пресловутую яму, вырытую с утра солдатами для оправки, совершенно, абсолютно, бесконечно, беспредельно и безысходно обессилев.
Глава 31.
После такой беды Северус решил голодать до дома, по-настоящему следуя опусу Сенеки о пользе голодания для закаливания характера. Хотя, уж чего-чего, а твёрдости этого самого характера Северусу никогда ни у кого было не занимать. Уж если выдержал пытки Ближнего Круга, такие изощрённые, то к голоду привыкнуть легко. Единственное, что заботило сейчас Мастера Зелий, так это головокрежния и потенциальная возможность голодного обморока. Но Хотя головокружения и были, до обморока не зашкаливало.
Рабов тоже кормили мясом с тех пор, как они были захвачены в плен, правда, им доставались обрезки и полуобглоданные кости, которые легионеры, забавляясь, просто бросали в толпу говорящей
Многие овдовевшие женщины, так и вовсе голодали вместе со своими детьми - у них не было мужчин, которые могли бы в драке раздобыть хоть немного пищи и разделить её с семьёй, покуда они вместе, и их не разлучили в одночасье объявившиеся благородные хозяева. Те, которые захватили их в плен в том потоке и разграблении, который воины в сияющих доспехах устроили на, бывшей их, земле.
Под конец дороги бараны, отведённые на прокорм обоих легионов, закончились, и солдаты стали резать своих трофейных овец в складчину, образовав несколько групп, чтобы сэкономить скот. Но ели уже не каждый день, зато, когда наступала сильная охота пожрать, останавливались на весь день чтобы набить бараниной пузо на пару дней вперёд. В остальные, голодные дни подкреплялись оставшейся жгучей водой из фляг, да на коротких привалах, чтобы напиться воды, искали источник. Тут Снепиус Северус был незаменим - он чародейством доставал воду из-под земли, вкусную, сладкую, обжигающе холодную, хотя и ходил, страшно костлявый, ходивший, шатаясь. Но у него же столько баранов в трофеях, что же он не нажрётся ими, как следует? Бережёт добро своего дома? Ну, не до такой же голодухи доводить себя из-за числа сраных баранов!
С Квотриусом Северус только спал, обнявшись и навалив на себя все овчины, оставив одну для Поттера. но ни разу они даже слова друг другу не сказали и в глаза не посмотрели. Квотриус больше не менял облика даже во сне - он оставался пугалом и наводил страх на солдат одним своим видом. Северус отобрал у него волшебную палочку. Квотриус не выявил ни одного живого жеста возражения, ибо палочка по праву принадлежала старшему брату, но не ему - ничтожному полукровке. Теперь в воле Северуса было наложить на него Распятие или ещё каким-нибудь образом доставить боль ответную за неудачное соитие.
– Он ведь никогда не возражает, тихоня, поцелуй его Дементор! Замучал тишину разводить. А я-то тоже хорош - не могу заговорить с ним, хоть Мордред меня раздери! А почему, того я не знаю. Наверное, чувствую вину перед ним. А за что, собственно, вину? За то лишь, что не дал ему возможности изнасиловать меня вторично?! Раз - я его, раз - он меня... Так мы же полностью квиты. Но я-то был тогда в состоянии, близком к амоку, а он... он осознавал, что делает. И перепутать стоны боли со звуками голоса наслаждающегося мог только полный... Нет, не буду ... так о всё ещё возлюбленном брате.
Теперь все были голодны - и рабы, и Господа, но рабов уже почти перестали кормить - лишь самые жадные до трофеев подкармливали своих рабов, остальные же солдаты сами сжирали всё подчистую, зная, что дикари могут подолгу голодать, вот, как простые легионеры, только ещё дольше. Ни хера с варварами не сделается. Всё равно побегут за тихо и размеренно едущими квадригами. Только лошади жирели на овсе, который произрастал на луговинах. Однажды легионеры даже обобрали своих лошадей с голодухи - так подвело животы, что распарили овёс на воде и жрали его, еле дождавшись, пока каша остынет, рками, жадно, чавкая и облизывая пальцы и ладони. Нажрались кое-как. И если бы не Снепиус Квотриус со своим мертвецким видом, тоже принимавшем участие в «трапезе», жратва показалась более удобоваривой для их лужёных желудков.