Звезда бегущая

Курчаткин Анатолий Николаевич

Как о чем-то весьма основательно изученном сказал он о магазинах и стройках.

— Вот так! За все в жизни приходится расплачиваться. — В голосе Виктора Витальевича была глубокомысленная ирония.

Евгений Анатольевич не успел ответить ему — в прихожей зазвенел звонок.

— Лида! — позвал ее открыть дверь Виктор Витальевич.

Но она уже шла и сама.

Виктор Витальевич двинулся в прихожую следом за ней.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он, увидев в дверях Нину Елизаровну с Аней. — Ладно, у меня здесь компания составилась, а так бы хоть в

петлю от тоски!

— Здравствуй! — с утомленностью ответила ему Нина Елизаровна. — Какая такая компания? — И увидела за плечом своего бывшего мужа, там, в комнате, Евгения Анатольевича. — Вы? — изумленно, не веря себе, проговорила она.

— Д-да… я так подумал… я пришел… я решил, что… — сбиваясь, забормотал Евгений Анатольевич, не смея выйти из комнаты в прихожую.

— И очень не ко времени. — Голос Нины Елизаровны был холодно-тяжел, не лед, а остылый камень. — Просто очень.

— Н-но я… я так понимаю… — заволновался Евгений Анатольевич, — может быть, я посижу… подожду… у меня есть время…

— Да. Посидите. Подождите. Пойдите на кухню. — Он дернулся к двери, и Нина Елизаровна увидела на обеденном столе в комнате вазы с цветами и яблоками да еще и бутылку коньяка. — И заберите с собой это, — приказала она, — это сейчас совершенно ни к чему!

— Да, да… хорошо. Конечно… — ответил Евгений Анатольевич.

Он взял со стола бутылку, поколебавшись мгновение, цветы с яблоками оставил и как-то боком, боком вылез из дверей в прихожую, и так же боком, молча протиснулся мимо, всех на кухню.

— Это еще кто такой? — провожая его взглядом, спросила Аня.

Нина Елизаровна с резкостью оборвала ее:

— У тебя сейчас вообще ни на какие вопросы нет права! Ты только отвечать можешь!

— Ой, мама, только не в таком трагическом тоне! — в голосе Ани было как раз одно лишь это право — не чувствовать за собой никакой вины.

— А в каком можно еще?! В каком? — с истерическим гневом закричала Нина Елизаровна. — Допрыгалась! Добегалась!.. — Она заплакала и сквозь плач, утирая рукой бегущие слезы, сказала Виктору Витальевичу, словно бы обвиняя его: — Ей тюрьма грозит. Она воровка. Мы только что от следователя. Я позвала тебя, думала — все до следствия остановить, а тут звонок, и требуют приехать прямо немедленно…

— А нечего было ехать, подумаешь — требовали! — вставилась Аня.

Слезы у Нины Елизаровны вмиг высохли.

— Прекрати! Сейчас же! — снова закричала она. — Чтобы ни слова больше! Ты уже отговорилась!..

Лида взяла Аню за плечи и повлекла ее на кухню.

— Пойди, побудь там. Так будет лучше. Поставь чайник. Пойди.

Аня благоразумно не сопротивлялась ей. Лида передала сестру на попечение Евгения Анатольевича, наказав ей одновременно занимать гостя, и вернулась к матери с Виктором Витальевичем. Они уже были в комнате, сидели напротив друг друга за обеденным столом, и Виктор Витальевич был весь подобран и напряжен. С лица его даже смыло обычную печать преуспеяния.

— Так-так-так… — прибарабанивая большими пальцами лежащих на столе рук, говорил он, когда Лида вошла в комнату. И попросил Нину

Елизаровну: — Ну-ка все по порядку.

Лида отодвинула от стола еще один стул и тоже села.

— Да. Именно. По порядку. — Нина Елизаровна волновалась и старалась взять себя в руки. — Значит, так… У нее украли джинсы. История, в общем, совершенно нелепая… Есть у нее подруга, Светка такая. Заманила в какой-то подъезд, у каких-то парней будто бы есть джинсы — обменяться. Ее, этой дурищи, джинсы забрали, а сама она ничего не получила, осталась там в этом подъезде в одних трусиках. И вот она в отместку заявилась к этой Светке, когда той не было дома, сказала ее матери, что Светка брала у нее джинсы, пошла копаться в ее вещах, своих джинсов, конечно, не нашла, но прихватила Светкины. Светка вернулась, мать ей, конечно, все рассказала, все выяснилось, и они побежали в милицию…

— Так, все ясно, — сказал Виктор Витальевич. — Все, вполне… Детали какие-нибудь существенные, ничего не упустила?

Лида глянула на мать — Нина Елизаровна в ответ на вопрос Виктора Витальевича пожала плечами: да вроде ничего не упустила.

— Тогда… в тот день, — с неуверенностью проговорила Лида, переводя взгляд на Виктора Витальевича, — когда ее с джинсами обманули, она в милицию попала…

Нина Елизаровна оборвала Лиду:

— Это не обязательно.

— Что-что? — подался к Лиде Виктор Витальевич. — В милицию? — И откинулся на спинку стула. — Нет, это обязательно!

Нина Елизаровна с досадой посмотрела на Лиду, укорила ее взглядом: что ты влезешь всегда!

— Да ну, глупость там… боже мой! — сказала она с неохотой. — Ну, осталась она в одних трусах, а надо же как-то домой… постучалась в квартиру, а те испугались, позвонили… Я ничего и не знала об этом. Вон, — кивнула она на Лиду, — с ней поделилась, а мне ни слова. Если б я знала, то ничего бы не случилось больше, не допустила бы!

— Что ты говоришь, как бы ты не допустила! — отозвалась Лида.

— В милицию ее забрали — не обязательно!.. — Весь вид Виктора Витальевича выражал возмущение. — Ничего себе — не обязательно! Позвала меня выручать и такое утаить хотела! Вот оно, вечное твое желание казаться лучше, чем ты есть.

По лицу Нины Елизаровны пробежала гримаса неприязни.

— Ой, ну не мелочись сейчас. А ты, как всегда, словно баба, мелочишься!

— Я же не знаю, что еще существенное вы от меня утаиваете! — В голосе Виктора Витальевича чувствовалась уязвленность. — Почему вообще нельзя было по телефону мне рассказать все это?

— Это не телефонный разговор! — с резкостью ответила Нина Елизаровна.

— Что тут нетелефонного?! Что? Ничего! Все та же вечная твоя игра в значительность. Речь о судьбе дочери, а она все играет! Рассказала бы мне по телефону — может, и сегодняшнего вызова уже не было бы. А теперь протокол имеется…

Нина Елизаровна прервала его.

— В конце концов, она точно такая же твоя дочь, как моя! И ты за нее так же в ответе! И нечего сейчас обсуждать меня. Сам хорош. Это ты меня бросил, не я. Это я тебе могу предъявлять счет, не ты!