Звезда Ирода Великого
Шрифт:
— Но ты сам, — Ирод пригнулся к Гиркану и посмотрел на него в упор, — ты сам не считаешь меня недостойным?
Гиркан покивал:
— Ты достоин, Ирод, как ты мог подумать!..
— И если бы обручение Мариам со мной зависело только от тебя, то ты дал бы согласие. Это так? Я правильно тебя понял?
Цепкий взгляд Ирода не позволял Гиркану отвести глаза, он едва слышно выговорил:
— Да.
Ирод медленно выпрямился, губы его раздвинулись в зловещей улыбке. Он сказал:
— Я люблю тебя, Гиркан, как собственного отца. Твои враги должны погибнуть. Твой брат и твой племянник — главные твои враги, и я сделаю
10. Недобрые вести
Аристовул потерпел от римлян полное поражение. Авл Габиний отправил против него четыре легиона во главе с трибунами Марком Антонием и Сервилием. Они разбили армию беглого царя — Аристовул с отрядом в тысячу человек пробился сквозь неприятельские ряды.
Вместе с ним были его младший сын Антигон (бежавший из Рима вместе с отцом) и Пифолай. Аристовул попытался укрепить развалины крепости Махерон, но римляне настигли его, и после кровопролитного сражения иудейский отряд оказался почти полностью уничтожен, а тяжелораненый царь с сыном взяты в плен. Из всего отряда смогла спастись и уйти лишь кучка воинов — среди них был и Пифолай.
Аристовула доставили к Габинию вместе с Антигоном и взятым в Иерусалиме Александром. Затем всех их отправили в Рим. Римский сенат постановил заключить Аристовула в тюрьму (до этого он жил в Риме на правах частного лица), а его детей отпустить обратно в Иудею, так как Габиний письменно сообщил, что обещал жене Аристовула свободу ее детям взамен выданных ему крепостей. Александр и Антигон вернулись в Иерусалим. По повелению Габиния Антипатр встал во главе иерусалимского гарнизона, насчитывавшего более шести тысяч воинов. В основном это были отряды Антипатра, вновь приведенные им из Идумеи. Ирод остался при отце начальником конницы.
Прокуратор Сирии Авл Габиний отправился в Египет, где по приказу Помпея помог Птоломею Авлету взойти на египетский трон. Птоломей Авлет щедро наградил Габиния. Но вскоре того отозвали в Рим, обвинили во взяточничестве и осудили на изгнание. Это произошло уже на закате эры Помпея, и последний был вынужден пожертвовать одним из самых преданных своих сторонников.
После Габиния управлять Сирией стал Красс, но пробыл там недолго. Известный своим немыслимым богатством и немыслимой же жадностью, он для своего похода на парфян взял из Иерусалимского храма большинство находившихся там золотых вещей и храмовый клад стоимостью в два миллиона талантов (тот самый клад, который не тронул Помпей). Но, переправившись через Евфрат, Красс погиб вместе со своей армией среди равнин Парфии. Говорили, что парфяне наказали ненасытную жадность Красса тем, что, захватив римского полководца, влили ему в рот расплавленное золото.
После Красса прокуратором Сирии стал Метелл Сципион, зять Помпея.
До Иерусалима в те дни доходили из Рима недобрые слухи: между Цезарем и Помпеем началась открытая борьба за власть, завершившаяся кровавой гражданской войной, поражением Помпея, а затем его гибелью в Египте. Еще когда Помпей находился в Диррахии, Метелл Сципион посылал ему туда из Сирии вспомогательные войска. В свою очередь Антипатр послал Помпею отряд в две тысячи воинов. Ирод упрашивал отца, чтобы тот позволил ему идти в Диррахий во главе отряда, но Антипатр наотрез отказал сыну, сказав:
— Это не наша война, и я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал впоследствии, что руки моего сына обагрены кровью римлян.
Через некоторое
Юлий Цезарь, лишь только вступив в оставленный Помпеем Рим, освободил Аристовула из тюрьмы и, обласкав многострадального царя, послал его в Сирию в надежде подчинить себе эту провинцию и всю Иудею и не допустить Помпея в Азию. Сам Цезарь, преследуя бежавшего Помпея, направился в Египет.
Прибыв в Дамаск, Антипатр и Ирод расположились в уже знакомом им дворце римского наместника. В городе было неспокойно — шайки вооруженных горожан время от времени нападали на римских солдат, занявших все прилегающие к дворцу улицы. Метелл Сципион не контролировал ситуацию, был напуган и растерян. Он принял Антипатра и Ирода с почетом, надеясь с их помощью переломить неблагоприятное для себя положение. Антипатр как мог успокаивал прокуратора.
Ирод удивился, впервые увидев прокуратора Сирии Метелла Сципиона, тестя Помпея Магна. Он помнил, как Помпей когда-то поразил его воображение своим величием и внутренней силой. Сципион же показался Ироду состоящим из одной лишь телесной оболочки, — казалось, что там, внутри, ничего нет и никогда не было. Он был человеком неопределенного возраста — ему можно было дать и сорок пять и шестьдесят лет: худой, небольшого роста, с острыми чертами неподвижного лица. Более всего удивительны оказались глаза без ресниц — большие, чуть навыкате, им следовало бы принадлежать какому-нибудь другому телу, но они вследствие необъяснимой игры природы случайно попали на это. Впрочем, глаза оставались единственной частью тела, которую все-таки можно было признать живой. Все остальное казалось только несуразно двигающейся плотью.
Неподвижное лицо сирийского прокуратора воплощало собой маску страха. При этом страх был не выражением, а как бы самим лицом — можно было предположить, что римлянин просто таким и родился.
Когда Антипатра и Ирода ввели в тот самый зал, где их когда-то принимал Помпей, Метелл Сципион вскочил с кресла и побежал им навстречу, комично выкидывая в стороны то одну, то другую руку.
— Доблестный Антипатр, — вскричал он, подходя к Антипатру и обнимая за плечи (голос его, словно в насмешку над тщедушным телом, был низким), — я так ждал тебя! — Резко дернув головой, он обернулся к Ироду, — А кто это с тобой?
— Позволь представить тебе моего сына Ирода, — сказал Антипатр, низко поклонившись прокуратору.
— Сына? — испуганно переспросил тот и добавил, внимательно оглядывая Ирода: — Какого сына?
— Это мой средний сын, — терпеливо пояснил Антипатр. — Когда Помпей Магн был здесь, он великодушно отличил его.
— Цезарь послал сюда этого проклятого Аристовула, — потеряв всякий интерес к Ироду, быстро проговорил Сципион и ударил себя кулаком в грудь, — Послал мне на погибель. Ты служил моему зятю Помпею, а теперь скажи, что же мне делать? Ты ведь честно служил Помпею, — склонив голову набок и снизу вверх заглядывая в лицо Антипатра, добавил он.