Звезда Нибелии

Арлейт Ива

– Неужели все это может быть правдой? И если так, почему же ты сразу не обратилась ко мне? Я могла бы помочь. Вместо этого ты подвергла себя такой опасности. Без обид, Корт, но вам не стоило возвращаться в город. Вы могли бы просто послать мне сообщение, в котором изложили бы все детали.

Корт открыл рот, чтобы что-то сказать, хотя, по большому счету, с самого начала был согласен с Кирли, но Юта перебила его:

– Не думаю, что ты поверила бы во все это, если бы не увидела собственными глазами. К тому же, мы должны были удостовериться, что эта информация попадет в нужные руки. Все это слишком рискованно и опасно, чтобы пустить на самотек.

Кирли

продолжала хмуриться, постукивая ручкой по столу.

– Ладно, – наконец, произнесла она. – Если все это действительно так, а у меня нет оснований не верить вам, то люди должны узнать правду. Я позабочусь об этом. Я немедленно займусь этим и подготовлю серию статей. И уж не сомневайтесь, этот материал попадет на Первую Полосу.

***

Сквозь синеватый купол навеса, раскинувшийся во все стороны насколько хватало глаз, чуть ниже точки зенита бледным пятном проступал желтоватый Аттрим. Белоснежный Туарис, висевший над горизонтом на востоке, казался искрой какой-то иной, неземной жизни, бесконечно прекрасной и столь же чуждой. Его яркий неживой свет чуть смягчался фильтрами навеса, так что отсюда Юта могла спокойно наблюдать

за обоими светилами – непривычное чувство, забытое за время жизни в Утегате.

Юта перевела взгляд вниз, на бесконечный унылый лес из серых каменных плит одинаковой формы и размера. Они располагались на одном и том же расстоянии друг от друга, с абсолютно прямыми линиями дорожек между ними. От этого она тоже успела отвыкнуть – от прямых линий и симметрии строений, а также мысли о том, что своих родных и близких можно похоронить.

Юта скользила взглядом по надписям на надгробиях, - единственном, чем различались захоронения. Некоторые были совсем свежими – пару раз вдалеке она видела надгробия, со всех сторон засыпанные цветами – похороны прошли совсем недавно. Другие плиты были старыми, с изъеденным временем камнем и стершимися надписями. Блеклые, пожелтевшие фотографии провожали двух живых, забредших во владения мертвых, с немым укором во взглядах, и Юта поспешно отводила глаза, как будто тоже была виновата в том, что потомки перестали навещать и ухаживать за посмертным обиталищем предков.

Она поймала себя на том, что думает о смерти и мертвых, как атлург.

Корт бесшумно шагал позади, странно угрюмый и неразговорчивый с тех пор, как они покинули здание ЛАС. Юта обернулась и поймала на себе тяжелый взгляд его потемневших глаз. Корт поравнялся с ней.

– Есть кое-что, о чем я должен тебе сказать, - без предисловий, как всегда прямо, начал Корт.
– Думаю, то, что случилось с твоим другом, могло быть не связано с тобой.

– Что? – Юта не поверила своим ушам, решив, что ослышалась.

Она повернулась к Корту, который говорил монотонно, как заевшая пластинка.

– Когда к вам домой вломились, то все перерыли, как будто искали что-то, а не кого-то. Компьютер Бабли взломан, а все его расчеты пропали, в то время как твой компьютер просто разбили. С учетом того, что мы узнали, вполне вероятно, что тот визит был связан вовсе не с тобой, а с исследованиями твоего друга.

Сама посуди: Бабли отправляет заявку в ЛАС, в тот же день к вам домой вламываются и уносят все его документы и расчеты. Несколько недель вы скрываетесь у друга, и появляетесь только на космодроме. Где вы были вместе, но тебя не тронули, только – его.

Корт взглянул на Юту.

– Я думаю, ты не виновата в гибели друга. Его устранили из-за его исследований, из-за того, что он узнал, а не из-за тебя.

Юта продолжала

размеренно шагать вперед, механически поглядывая на номера надгробий. Она подумала о том, что наверное, должна ощутить облегчение. Облегчение от того, что вина за смерть друга больше не лежит на ее сердце, разъедая словно кислотой. Но она ничего не почувствовала. Только усталость от осознания, что они столкнулись с очередным секретом, добавившимся ко всем остальным в копилке ее души. Эта копилка уже была забита до отказа, и Юта гадала, когда же она не выдержит и разорвется, распираемая изнутри своими и чужими тайнами.

Внезапно ей стало все равно. Неважно, из-за чего или кого погиб Бабли. Просто его больше нет с ней, и она ничего не хотела больше, чем иметь простую возможность попрощаться с другом. Но и этой элементарной вещи она была лишена: Корт настрого запретил даже приближаться к могиле Бабли, потому что за ней наверняка ведется наблюдение.

Юта отвернулась от Корта, пытаясь скрыть слезы, застывшие в глазах, как осколки льда, - больно ранящие, но не способные пролиться.

– Юта, - Корт осторожно тронул ее за плечо. – Мы пришли.

Мужчина подошел к одному из надгробий и присел возле него на корточки. Оно не выглядело таким уж старым – серый камень еще не успел растрескаться от времени, буквы на эпитафии были хорошо видны. Но в то же время могила была заросшей и неухоженной, как будто ее не навещали с тех пор, как было сделано захоронение.

Юта подошла ближе и увидела нечто странное: на гладком камне надгробия не было не только фотографии, но даже и имени и даты рождения и смерти. Только одна длинная надпись, расположившаяся в две строки – одна над другой – была вырезана в пыльном грязном камне. Та самая эпитафия, которая и привела их с Кортом сюда прямо из здания ЛАС.

Она вилась, словно загадочный восточный орнамент, словно дикий узор из причудливо переплетенных лоз, словно танцующее пламя – эпитафия на наури.

Корт провел ладонью по надписи, счищая грязь и землю, забившую вырезанные в камне строки. Когда тонкая корка налета грязи и времени спала, они увидели еще один символ – не слово, именно знак. В точности такой, какой висел у Юты на шее.

– Что это значит? – пытаясь унять дрожь в голосе, спросила Юта.

– «Ренам нелассурд, рум нагласар меднус Перем Углак, нарагар нал Дакурум Навир». «Прощайте, сестры. Мы встретимся вновь на берегу Дикой Реки, под тенью Белой Кости», – прочел в ответ Корт. Он повернулся к Юте. – Понятия не имею, что это значит. Для меня это не имеет никакого смысла, - у народа нет поверий насчет реки, только насчет песков. Никто из атлургов никогда в своей жизни не видел рек, разве что реки песка.

– Но ведь это должно что-то значить. Это обращение к неким сестрам, настолько странное, как будто оказалось тут не случайно, как будто хочет сказать нам что-то.

– Ну, если кто-то и может понять, в чем смысл всего этого, то это ты, – отозвался Корт. А когда Юта вопросительно посмотрела на него, кивнул на ее кулон. – Возможно, эта надпись предназначалась твоей матери.

Юта присела на край соседней могилки – холодный камень тут же остудил разгоряченное тело и мысли.

– Прочитай еще раз, как это звучит на наури, – попросила она.