Звезда Полынь
Шрифт:
— Монолитовец! — с каким-то странным удовлетворением в голосе сказал Глыба. — Со свиданьицем!
— Запроси свою базу, сталкер, — сказал неизвестный. — Они в курсе.
Глыба тут же занялся своим ПДА. Переговоры заняли не больше полуминуты, и я заметил, что мой командир сильно удивлен.
— Надо же, как подгадал! — хмыкнул он. — К тебе, Малой.
— Ко мне? — А вот теперь пришла моя очередь удивляться. — Это как?
— А вот так.
— Мне сказали, что сталкер по прозвищу Малой здесь, — сказал монолитовец, поясняя ситуацию. — Кто из
— Я, — немного поколебавшись, я шагнул вперед. — Чего надо?
— Разговор есть.
— Иди, раз зовет, — подбодрил меня Глыба, но взгляд у него был более чем напряженный.
Я направился к монолитовцу. Странный сталкер убрал руку с пистолета, встал в позу «вольно» — руки за спиной, ноги слегка расставлены. Он смотрел на меня не отрываясь, и мне это очень не понравилось.
— Ну, я Малой, — сказал я, не доходя метр до монолитовца. — А ты кто будешь?
— Зови меня Шершень, — сказал тот. — Я пришел поговорить.
— Поговорить? — Я вспомнил, что мне говорили Добродий и Стах о планах устроить переговоры с «Монолитом», но как-то не мог представить себе, что все будет как-то так, совсем неофициально, оттого и был малость огорошен. — Ну, слушаю внимательно.
— Расскажи мне о черном камне.
— О каком черном камне? — Я включил дурочку, но монолитовец знал, что хочет услышать.
— Давай не будем терять твое и мое время, — сказал он. — Я тащился сюда через путепровод не затем, чтобы слушать сказки. Где артефакт?
Поколебавшись секунду, я рассказал монолитовцу об артефакте Бандуры — как он ко мне попал, и что я потом с ним сделал. Реакция Шершня меня удивила.
— Хорошо, — сказал он, едва я замолчал. — Ты неглуп, Малой, ты сделал правильный ход. Главное, что артефакт сейчас у «Долга», а не у тех, кто пытался тебя убить. Нас это устраивает. Можешь доказать свои слова?
— Доказать? — Я почесал затылок. — Да вот можно с Добродием через ПДА связаться, он подтвердит.
— Верю. Твое счастье, что дела обстоят именно так.
— Погоди, я что-то не догоняю, в чем вообще дело. Может, объяснишь мне, что и как?
— Объяснять придется долго. И тебе совершенно незачем это знать. На этот раз тебе очень повезло, ты не попал в число врагов «Монолита», как твой друг Бандура. Радуйся этому.
— Постой, так это вы Мишку грохнули?
— Нет, — Шершень покачал головой. — Мы хотели это сделать, но нас опередили.
— Почему, зачем? Ведь он друг мне был!
— У нас было подозрение, что Бандура работает на наших врагов. Но ты помог нам понять правду. Поэтому ты уйдешь отсюда живым.
— Слушай, ты, — сказал я, задетый за живое этими словами, — я бы на твоем месте не хорохорился так уж сильно. Нас трое, а ты один. Чуешь, чем пахнет?
— Это ничего не значит. Я бы мог убить вас в одну секунду, не напрягаясь. Но я пришел с мирной миссией, и старшие «Монолита» ждут от меня известий. Поэтому вы уйдете отсюда живыми.
Честно говоря, у меня появилось ощущение, что я говорю с сумасшедшим. Или с роботом. Монолитовец говорил
— Послушай, Шершень, а почему вас устраивает, что артефакт сейчас у «Долга»? — спросил я. — И что в нем особенного такого, из-за чего Бандуру убили?
— «Долг» не станет передавать артефакт случайным людям ради наживы. Все, что они могут с ним сделать — отдать артефакт ученым, и те будут изучать его, но ничего не добьются. Главное, что артефакт сейчас можно получить обратно. Поэтому я уполномочен предложить вам обмен — вы отдаете нам артефакт, а «Монолит» снабдит вас кое-какой ОЧЕНЬ важной информацией об исчезнувшей в Припяти группе, которую вы разыскиваете. Это честная сделка. Артефакт вам ни к чему, продать вы его не сможете, и ученые обломают об него зубы, уж поверь. Особенного в нем много, но ты не тот человек, которому полагается знать об этом артефакте то, что знаем о нем мы.
— Почему убили Бандуру?
— Он невольно узнал то, чего не должен был знать — таково наше предположение. И сделал это тот, кого мы сами считаем нашим врагом. Но не будем отвлекаться от сути дела. У вас два дня, чтобы принять решение. Пусть твои начальники сообщат нам о решении по тому каналу, которым они пользовались до сих пор. В полночь с одиннадцатое на двенадцатое сентября, я буду ждать тебя с артефактом здесь, на этом месте. Можешь взять с собой два человека сопровождения, я тоже возьму двоих Верных. Если придет кто-нибудь другой, мы будем стрелять. Если попробуете обмануть нас, будем стрелять. Война или мир — ваш выбор.
— Один вопрос, Шершень — почему вы воюете со всеми?
— Ты услышал все, что должен был услышать, — монолитовец повернулся и пошел к воротам. Я не ошибся: он действительно был вооружен немецкой штурмовой винтовкой, которая стоит туеву хучу бабла. Я сразу вспомнил рассказ Батюка о «Монолите», и мне стало как-то не по себе. Ой, втянул меня Бандура, земля ему пухом, в историю! Ой, серьезные это люди, и что-то совсем мне не хотелось, чтобы меня записали во враги «Монолита»…
Наверное, я бы еще долго пережевывал впечатления от разговора, но тут подошли Глыба и Дудник.
— Чего он хотел? — сразу осведомился Глыба.
— Всего так не расскажешь. Надо Добродию доложиться, немедленно.
— Вообще, как он тут оказался? — удивлялся Дудник. — Появился, мать его, как привидение, будто из земли вылез.
— Он через путепровод пришел, — сказал я.
— Один?
— Говорит, что один.
— Хренасе! — уверенно заявил Глыба. — В одиночку там не пройдешь. Сто пудов, с ним человек пять, а то и все десять. Дожили, мля, монолитовцы уже по нашей территории как дома разгуливают. Ладно, идем мужики, темнеет уже. До темноты как раз до вокзала доберемся. Чувствую, серьезные разборки предстоят.