Звезда в хвосте Льва

Андреева Наталья Вячеславовна

– Я вас не понимаю, – озадаченно сказал Журавушкин. – Вы хотите сказать, что…

– Настю убила моя жена! Раз уж мы здесь вдвоем… – Раевич оглянулся и понизил голос: – Разумеется, на суде я этого не скажу. Но вам, как адвокату, чтобы вы знали. Вы ведь собираетесь ее защищать?

– Конечно! Это моя работа.

– Вот и постарайтесь, чтобы ей дали как можно меньше и условно.

– Но это невозможно! Речь идет о преднамеренном убийстве!

– Вам денег мало? Если Лёвушка поскупился на гонорар, я могу добавить.

– При

чем тут мой гонорар? Есть закон, есть суд.

– Да полно, Аркадий Валентинович! Сейчас все покупается и все продается!

– Это вам Бодлер сказал?

– Именно так.

– Послушайте, Ефим Иванович, вы перепутали вымысел с реальностью. Сейчас как раз такое время, что еще надо поискать тех, кто возьмет взятку. Тем более, когда дело имеет такой громкий общественный резонанс. Меня могут привлечь к уголовной ответственности, если я вздумаю совать следователю деньги. Или судье. К тому же я этого не умею.

– А на кой вы тогда нужны? – сердито спросил Раевич.

– Найти истину, – пожал плечами Журавушкин.

– Я вам уже сказал, что Настю убила моя жена. А тот текст, который я должен озвучить в суде, вы мне напишите. Я его добросовестно выучу, и скажу без запинки. Но за эмоции не отвечаю. Зато мне непременно поверят. Врать я не умею, извините.

– Хорошо. Почему вы решили, что убила Раиса Гавриловна?

– А кто? Кто все время говорил про ружье, которое, коли уж оно висит на стене, обязательно должно выстрелить? Кто говорил, что Настю пора осадить? В конце концов, кто призывал нас к решительным действиям?

– Вас и Ромашова?

– Ну, Лёвушку к таким делам подпрягать бесполезно, – тяжело вздохнул Раевич. – Что он мог сделать?

– Как это что?! – аж подпрыгнул Журавушкин. – Сказать Насте: свадьбы не будет! Раз уж он ее так не хотел, этой свадьбы.

Раевич принялся смеяться. Да что там! Хохотать! У него даже очки от смеха запотели!

– Ох… Насмешили… – сказал Ефим Иванович, сняв очки и вытерев слезы. Потом достал из кармана носовой платок и принялся протирать им стекла. – Лёвушка интеллигент до мозга костей. Он может сколько угодно играть злодеев, но душа у него, как у младенца. Невинно-розовая. Вы видели, какие у него глаза? – Раевич вновь нацепил очки и насмешливо посмотрел на Журавушкина.

– Красивые.

– А цвет?

– Я не женщина, чтобы его разглядывать, – сердито сказал Аркадий Валентинович.

– Приглядитесь на досуге. Уверяю: вас ждет преинтересное открытие. Вообще Лёвушка – это бездна. Интереснейший человек, – оживился вдруг Раевич. – Я знаю, что у него репутация мачо, меж тем Настя им откровенно помыкала. Он совершенно не то, чем кажется.

– А какой он, по-вашему? – с интересом спросил Журавушкин.

– Лёвушка? «Скажи читатель-лжец, мой брат и мой двойник, ты знал чудовище утонченное это?». Ут онченное чудовище, – со смаком повторил Ефим Иванович.

– Это ваше

мнение или Бодлера? А, может, Раисы Гавриловны?

– Наше общее, если хотите.

– Тем не менее, вы здесь живете, в этом доме, под одной крышей с ут онченным, как вы говорите, чудовищем. На его деньги.

– Ну, деньги мы вместе зарабатываем, – к его удивлению Ефим Иванович нисколько не обиделся.

– Хорошо. А как вы относились к Насте?

– По-моему, мы это уже обсуждали, – насмешливо сказал Раевич, продемонстрировав тем самым, что у него отличная память.

– Тогда я многого не знал, – сердито ответил Журавушкин. – Мне хотелось бы обсудить это еще раз, и во всех подробностях. Что было между вами и Настей?

– Вряд ли она вообще замечала, что я есть.

– А вот Василиса Петровна говорит, что Настя сидела у вас на коленях и вы читали ей стихи. Эротического содержания, – добавил Журавушкин.

– Ах, вы это о тех семи стихотворениях, которые цензура потребовала запретить… Якобы из-за их непотребства. Да это же невиннейшая поэзия, если взглянуть с точки зрения современности! Именно это я и пытался объяснить Насте.

– Посадив ее к себе на колени?

– Это была ее манера общения с мужчинами. Как бы это сказать? Слишком развязная. Она меня называла «милый старичок».

– Значит, никакого романа у вас не было?

– Да помилуйте! Какой у нее интерес во мне? Ей нужны были деньги и слава.

– Ей, наверное, стало интересно, почему Ромашов бегает в спальню к вашей жене, а ваша жена предпочитает проводить время с вами.

Неожиданно Раевич до ушей залился краской.

– Кто вам это сказал? – сдавленно спросил он.

– А если сама Раиса Гавриловна?

– Это касается только нас с ней!

– Уже нет. На суде обвинитель будет выпытывать правду о ваших странных отношениях. Лучше уж вы скажите ее мне. А я постараюсь предотвратить эти крайне неприятные для вас вопросы.

– Да, моя жена мне изменяла! И я это знал! Но это не мешало нам с ней любить друг друга! Не мешает, я хотел сказать!

– За измену иногда убивают. А чаще разводятся.

– Грубые люди со слоновьими душами. Которые не понимают всей тонкости человеческих отношений и их многообразия. Всех оттенков любви, я бы сказал.

– Я, пожалуй, почитаю этого вашего Бодлера. Сдается, там я найду объяснение вашим странным поступкам.

– Я в этом не сомневаюсь!

– А, может, вам лучше вообще не идти в суд?

– Вы тоже считаете, что я чудик? – сердито спросил Раевич. – Что бы я ни сказал, меня все равно не так поймут?

– Вот именно, – вздохнул Журавушкин. – Значит, убила ваша жена?

– Если хотите, я знаю это наверняка.

– Вы что, видели, как она стреляла в Настю?!

– Этого я не скажу даже вам, – почти шепотом произнес Ефим Иванович и даже оглянулся: нет ли кого поблизости?