Звезда Ворона
Шрифт:
— Ты умеешь ловить молнии?! — восторженно произнес Феликс.
— А то! — гордо заявил Арель, снова проводя рукой по рукояти. — А ты разве думал, что я обычная корабельная крыса, малец?
— Думать так было бы великим преувеличением и оскорблением всех несчастных крыс. — вставила Анья, тоже не сводя глаз с оружия.
— Еще хоть одно слово в мою сторону, и я отрежу твой гнилой язык, старая ведьма. — злобно рыкнул Арель, наставив саблю на капитана пиратов.
— Ну что, что вы. — поспешил вмешаться Феликс, прыгнув между ними, и в душе удивившись тому, что так бесстрашно встал перед направленным на него клинком. — Господин Арель, мы же все понимаем, что это все шутки. Ваше оружие, бесспорно, выполнено рукой настоящего мастера, и достойно своего владельца. А я нисколько не сомневаюсь, что вы говорите правду о том, что его изготовил тот великий правитель, о котором мы сейчас говорили. И даже госпожа Анья с этим согласна.
— Я не говорила,
— Поэтому прошу…! — повысил голос Феликс, перекрывая последние слова Аньи. — …мы по достоинству оценили красоту работы непревзойденного мастера Ралавье, а поэтому не могли бы вы убрать саблю обратно.
Арель состроил кислое лицо, а затем заткнул свой клинок за пояс, и недовольно скрестил руки на груди. Убедившись, что напряжение между двумя морскими капитанами уменьшилось, Феликс продолжил разговор, так как ему все еще было интересно узнать, что именно произошло в этих землях, хотя ответ на этот вопрос уже давно посетил его голову.
— Прорвало платину. — ответила Анья, когда Феликс задал ей свой вопрос. — Но это произошло тогда, когда свет цивилизации кирэ начал угасать, и многие из них уже давно покинули город. Тогда правители Зерзуллы, которым и служили кирэ, тоже оставили эти земли, и цветущие сады начали приходить в упадок. Большая часть кирэ отправилась обратно в Эоэль Шулиль, став называться шалсиналь — опавшие листья, а потом, после образования новых диалектов, их название сократилось до шалаль. Но многие, в том числе и сам Ралавье, построили великие корабли из синлиун — вечного древа, а также синэльрэм — лазурной кости, а затем держали свой путь на запад, в новые земли. Достигнув Северного моря, у притоков реки Вальки, он затопил корабли, чтобы те не попали в злые руки. Для этого Ралавье пришлось даже прибегнуть к рунной алхимии, так как обычные силы не способны были навредить тем кораблям. Говорят, что Ралавье долго пробыл у подножия хребтов Ос, в землях горных никсов, а затем взял путь на восток, где основал новое королевство в скрытых от любопытных глаз недрах леса Тумал, между Белтейном и королевством Лин. Говорят, что там он породнился с мелкими правителями приграничных земель — Драганами, Валаками и Аль-Басарабами. Платину же прорвало уже после того, как последние кирэ покинули дома. Наверное, это сделали ашурийцы, которые так и не смогли завоевать эту страну, когда она была в рассвете своего могущества. Время не могло так быстро победить творение Валь-Мал’эналя, и я не удивлюсь, если окажется, что ашурийцы, из своей гложущей зависти и беспомощности перед силой кирэ, разрушили ее, не в качестве какого-то тактического маневра, но как низкий и подлый знак, показывающий их силу и неудержимость.
— Как печально, что с творениями великих людей так бессовестно обходятся, и что боги никак не наказывают за такие варварские поступки. — вздохнул Феликс, еще раз оглядывая застывшие в воде шпили зданий. Но сейчас, услышав историю этого места, и по-другому взглянув на случившиеся события, он увидел в открывшихся ему затопленных пейзажах новую красоту. Спокойная гладь местных вод, и хрустальная чистота неба над ними, придавали этому потерянному месту странную, неприкосновенную и незамутненную красоту, превращая это место в безмятежное царство снов и забытых желаний. Феликс увидел, что даже злые стремления, движимые низменными пороками к разрушению и обогащению, могут невольно создать нечто новое и прекрасное.
Следующие несколько дней пути прошли как нельзя спокойно. Феликсу казалось, что теперь, когда утром тихую гладь озер окутывал серебристый туман, он слышал в его непроницаемых недрах еле уловимый смех и шепот, хотя и понимал, что это всего лишь капли росы падают в безмолвно застывшие воды с листьев цветов, которые все чаще попадались им на пути, растущие на шпилях и крышах похороненных под водой зданий. Вскоре им стал виден горный хребет, о котором упоминала в своем рассказе Анья. Он выполз из предвечной дымки тумана, которая все время скрывала от них горизонт, словно огромная карета великана, везущего свои пожитки в черное, усеянное звездами небо. Сначала появилась центральная часть, ничем не примечательная, кроме своих размеров. Но Феликс, житель севера, видевший гораздо большие горные пики, не особо восхитился размерами Эоэль Шулиль. Но затем, по мере приближения, из тумана выходили все новые скалы — где-то длинные, а где-то толстые и широкие, словно неухоженные зубы пьяного конюха. А по прошествии еще одного дня, когда серебряная вуаль тумана окончательно спала с горизонта, а произошло это под вечер, Феликс не смог удержать восторженного возгласа, при виде открывшегося ему вида. Над самой высокой частью горы, которая походила на скрюченный коготь, загорелись неисчислимое количество мерцающих синевой звезд. Казалось, что они водили хоровод вокруг загнутой вершины горы, словно ангельский нимб над головой святого, и Феликс наконец понял, почему эту гору называли Звездосветной. Он уже перестал удивляться тому, что созвездия в этих местах не похожи на те, которые
— Ты, если мне не изменяет память, говорил, что города арлекинов спрятаны где-то глубоко в горах. — проговорил Феликс, когда рано утром помогал Эскеру привязывать седельные сумки к одной из лошадей. Они были уже практически у подножия гор, и тень каменных исполинов уже давно нависла над их головами. — Как же мы их отыщем, если они скрыты от глаз?
— Нам не нужно их искать, так как это не под силу сделать никому, кроме самих арлекинов. — ответил Эскер. — Но тут есть провожатые, которые помогут нам в пути.
— Нам завяжут глаза, или что-то в этом роде? — поинтересовался Феликс, и тут же услышал за спиной громкий смех. Это были наемники, Алим — у которого была маска в виде клубка змей, а с ним еще и Хьефф, который еще не оставлял упорных попыток обучить Феликса фехтованию, особенно после прошлых событий с убийцами. — Я сказал что-то смешное? — обиженно спросил Феликс, так как был уверен, что они смеются именно над его словами.
— Даже если ты обзаведешься еще одной парой глаз, и запомнишь каждый камень, и зарисуешь их на свои бумажки, то даже тогда ты не сможешь повторить путь, проделанный вместе с арлекинами к их подземным городам. — поведал ему Хьефф. — И ни свет звезд, ни течение рек, тебе не помогут отыскать правильный путь, парень. Дороги в арлекиновых горах знают лишь их хозяева. Так что незачем нам завязывать глаза.
Феликс не стал с ним спорить, так как услышал в его словах правду, с которой он уже успел столкнуться и сам. Звезды тут и вправду не могли помочь ему отыскать дорогу, так как почти каждую ночь таинственным образом меняли свое расположение. Он не мог дать этому какое-нибудь внятное объяснение, да и чему тут удивляться, когда вокруг него происходят более загадочные и необъяснимые вещи.
Когда они подступили к горам, и затопленная долина оказалась позади, а с ней и ядовитые джунгли с рыщущими по ним воинственными ашурийцами, над головами путешественников уже стало смеркаться. Шли они медленно, выбирая безлюдные тропы, так как даже тут могли поджидать коварные засады врагов, или обычных разбойников, которых, по словам Эскера, тут тоже водилось немало. Но проход внутрь горы, как оказалось, тут был всего один, и к счастью около него не оказалось никаких препятствий. Это были грандиозных размеров каменные ворота, по бокам которых возвышались исполинские статуи преисполненных благородства владык, облаченные в царские платья и выполненные из гладкого белого камня, похожего на мрамор. Феликс надеялся увидеть за ними узкие горные тропы, которые обычно можно было встретить в таких местах, но за ними оказалось удобная широкая дорога, не уступающая размерам имперскому тракту. По ней свободно могли двигаться несколько карет, выстроенных в ряд. Ни людей, ни каких-либо сторожевых вышек или постов со стражей тут тоже не было.
— Где же обещанные провожатые? — спросил Феликс, когда они прошли через ворота, которые были украшены филигранной резьбой, изображающей звездное небо с космическими телами.
— Будем двигаться вперед, и обязательно их встретим. — сказал Эскер. — Здесь нам нечего опасаться, так как столкнуться внутри горы с кем-то другим будет очень непросто, но и потеряться здесь тоже очень легко, так что лучше держаться вместе и не расходиться.
Феликс посмотрел назад, чтобы проверить все ли на месте, и увидел, что пейзаж за воротами, которые они только что миновали, внезапно изменился. Маленький никс был точно уверен, что за его спиной еще можно было увидеть несколько обломков руин, выглядывающих из воды, а теперь за каменными створками просматривался один из каменных хребтов, опоясывающих затопленный город, который до этого находился по правую сторону от ворот. Пройдя некоторое время в полном молчании по горной тропе, они оказались в ветвистой цепи тоннелей, которые, время от времени, выводили их на открытые участки пространства. Иногда это были уже более узкие тропы, расположенные на отвесных скалах, а порой и небольшие гроты, в которых искрились горные озера под серебряным светом луны, пробивающейся сквозь расщелины в потолке. В одном из таких гротов они и устроили ночлег.
Когда же утром Феликс открыл глаза, то увидел в свете костра двух незнакомцев, которые вели разговор с Эскером. Высокие, они тоже носили маски, которые выделялись яркими узорами и были сделаны из отполированного дерева. Одежда же их была не такой цветастой, как маски, и больше походила на гербовые туники, поверх легких панцирных доспехов, выкрашенных в голубой цвет. С первого же взгляда Феликс узнал в них тех самых арлекинов, которые порой посещают Стелларию и другие королевства со своими передвижными ярмарками и представлениями. И так же, как и их собратья, эти двое общались с Эскером с помощью одних только жестов. Еще никому в Стелларии не удалось услышать от этого таинственного народа хоть одно сказанное вслух слово, и все общение с ними проходило с помощью простых жестов.