Звезда Ворона

ле Гион Илья

Не понимая, что от него хотят и что ему теперь делать, Феликс протянул дрожащую руку к коронам, но как только он это сделал, глаз закрылся и все вокруг вновь окутала тьма. На краткий миг Феликсу показалось, будто он снова начала падать в бездонную огненную пропасть. Сильный ветер затрепал его одежду, а затем он почувствовал, как упал спиной на твердую поверхность. Впрочем, это могло ему лишь привидеться, так как боли от падения он не почувствовал. И как только он это осознал, его разум быстро стал слабеть, и маленький никс потерял сознание.

***

Феликс неподвижно лежал на животе, боясь открыть глаза. Он помнил все, что с ним случилось после того, как рука сумасшедшего старика схватила его за воротник. Пропитанные злом горные хребты, черное солнце, омерзительный ворон, золотой глаз и три короны — все это отчетливо врезалось

в его память. Вместе с этим, воспоминания о его путешествии в Меридиан будто померкли, словно они и вовсе не принадлежали ему, и он услышал рассказ про них от кого-то другого. Феликс чувствовал, как эти воспоминания улетучиваются, растворяясь в сознании, словно дым от задутой свечи. Прислушавшись к звукам, он понял, что больше не слышит заунывные напевы старика и звона колоколов. Сейчас до него доносились лишь какие-то далекие шорохи и еле слышные удары, отдающие железным отзвуком. Собрав всю свою храбрость, Феликс приоткрыл веки. В глаза тут же ударили солнечные лучи, и ему пришлось снова ненадолго зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Он снова открыл глаза, но на этот раз осторожно, готовый к яркому свету.

Феликс лежал на серой земле, рядом с невзрачной холодной и голой скалой. Цепляясь за стремительно таявшие в его голове воспоминания, он осознал, что эта местность не похожа на южный тракт. Плавные песчаные дюны сменились угрюмой каменистой степью, а пальмы превратились в сухие деревья, которые пробивались сквозь твердую и грубую почву. На линии горизонта виднелся горный кряж и все такая же серая и нагнетающая уныние земля, покрытая засохшей травой. Такую картину можно было увидеть поздней осенью по пути в Белтейн, если следовать из Поларвейна вдоль горнего массива хребтов Ос.

Поднявшись на ноги, и все еще размышляя над тем, где он сейчас находится, Феликс осмотрел себя, но не нашел ни одного следа от ожога. Но ведь он отчетливо помнил, как его беспощадно пожирал яростный черный огонь, которым было охвачено все пространство, будто он оказался внутри раскаленной кузнечной печи. Тогда где же раны? Самое странное во всем этом было то, что все случившееся с ним не особо волновало Феликса. Его чувства, как и воспоминания, словно притупились, будто непоседливые канарейки, клетку с которыми накрыли тканью, и они тут же успокоились, решив, что наступила ночь. Феликс понимал, что после всего пережитого он вряд ли бы смог так быстро прийти в себя. Но все же одно из чувств не покинуло его. И это было любопытство.

Где он оказался? Местность была абсолютно ему не знакома, и мысли о том, что это мог быть один из торговых путей, соединяющий империю и королевство Белтейн, уже были им отброшены, так как даже там можно было встретить много живых растений и разномастных пчелиных ульев, которыми славилось соседское королевство. Тут же все было гораздо угрюмее, и теперь Феликс задумался, что все это больше похоже на Хмурые холмы, которые находились в пустыни Алнузул к югу от Эль-Хафа, с одним лишь отличием — небо здесь не заволакивал душный серый дым от тысячи колдовских костров, которые жгли кочевники. Свериться по звездам Феликс тоже не мог, так как мешок со всеми его вещами куда-то пропал.

Делать было нечего, и Феликс решил искать выход, не сидеть же просто и ждать, пока кто-то тебя не спасет. Осмотревшись по сторонам, он заметил человека в сером заношенном балахоне, который стоял на коленях около большого, заросшего грязным мхом валуна. Маленький никс готов был поклясться, что несколько мгновений назад этого человека тут не было, а на его месте стоял большой булыжник. Капюшон полностью скрывал лицо незнакомца, и видно было лишь длинную седую бороду.

— Простите, вы не знаете, что это за место? — решился спросить Феликс, направляясь к старику. По какой-то причине он совершенно не испытывал страх перед этим странным человеком. Маленький вор был уверен, что старик ничего плохого ему не сделает. Приглядевшись к нему, Феликс понял, что это, скорее всего, какой-то бродячий монах или пилигрим. Об этом говорила поза, в которой находился незнакомец. Встав на колени, он сцепил руки в вместе, и поднял их над головой, словно приготовившись обрушить весь свой гнев на невидимого врага, лежавшего перед ним.

Сделав несколько шагов в сторону монаха, Феликс снова услышал однотипную молитву. Осторожно приблизившись, он наклонил голову и посмотрел под тяжелый капюшон незнакомца. Сморщенное лицо было вполне обычным, если не считать причудливой повязки на глазах,

похожей на венок, которая была сделана из золотистых колосьев пшеницы, и через которую просачивалась какая-то черная жидкость. Сам же старик был полностью поглощен своей молитвой, и не обращал на маленького вора внимания. Глядя на монаха, Феликс нащупал под своей рубашкой кулон с Розой Силестии.

— «Святая Дочь Милости, куда же я угодил?» — подумал он, снова оглядываясь по сторонам. — «Неужели боги отослали меня в ад?».

Но его сомнения быстро улетучились, когда он посмотрел на небо. В аду ведь не бывает солнца, это было всем известно, кто хоть раз бывал на проповедях в релиморской и беланнийской церквях. А сейчас над его головой светило, пусть и пасмурное, но самое настоящее солнце.

Размышления Феликса прервал непонятный шум, который с каждой секундой становился все громче. Повернув голову к старику, он увидел, что того и след простыл. Вместе с этим жесткий шум стал еще сильнее, и теперь стало понятно, что это был звук марширующего войска, который с каждой секундой становился все более отчетливым. Было слышно, как гремят тяжелые доспехи, и сотни ног одновременно, словно единый механизм, вступают на каменистую почву. Скоро к звукам марша прибавился скрип колес и далекое ржание лошадей. Не прошло и минуты, как из-за скалы показались первые закованные в черное железо воины. Феликс хотел было отступить назад, но поскользнулся на множестве мелких камушках, и рухнул вниз. На мгновение он подумал, что его сейчас беспощадно растопчут сотни ног, но, к его удивлению, воины просто прошли сквозь него, словно он был сделан из дыма. Как и в случае со стариком, это не испугало маленького вора, а лишь усилило его любопытство.

— Это сон. — вдруг прошептал Феликс, наблюдая, как десятки солдат проходят сквозь его тело. — Если это не ад, то это может быть только сном!

Теперь, когда он это осознал, страх полностью покинул его. Поднявшись на ноги, он стал рассматривать воинственных людей, которые теперь держали путь к небольшому поселению, находившемуся чуть ниже по склону, и которое Феликсу не сразу удалось распознать из-за каменных домов, построенных из грубых булыжников.

Феликс снова перевел взгляд на марширующих воинов, стараясь разглядеть знамена, чтобы понять, к какому королевству они принадлежат. Как и серый монах, они выглядели весьма странно. Доспехи были сделаны довольно гротескно, но при этом не лишены мрачного изящества. Феликс никогда прежде таких не видел, хотя и повидал на своем веку довольно много разных солдат. С острыми шипами и массивными конструкциями, они больше наводили страху, чем защищали. У некоторых воинов так и вовсе на головах возвышались целые башни из железа, с изображенными на них свирепыми лицами и хищными птицами, которые увеличивали рост воинов чуть ли не на четверть. И хоть войско выглядело очень странно, с первого взгляда было понятно, что эта армия может не только наводить страх, но и умело сражаться. Грубое оружие, так же, как и доспехи, отдавало зловещим безумием и смертоносностью. Мечи выглядели так, будто их отлили для какого-то богохульного ритуала, а лезвия были с зазубринами, чтобы наносить куда более опасные рваные ранения.

Поднявшись, Феликс зашагал вместе с войском к деревне. Отряд оказался не таким большим, как ему показалось изначально. Несколько десятков пеших воинов, и столько же всадников. Большинство лошадей тянула три больших железных клетки на толстых колесах, в которых, как понял Феликс, сидели захваченные рабы. По внешнему виду воинов, и наличие самих пленников, было ясно, что это войско служило какому-то бездушному тирану. Притом, сами рабы, хоть и выглядели поникшими, явно не были забитыми безумцами, как могло бы показаться с первого взгляда. Почти все они были молодыми людьми, со здоровым телом и в относительно чистой одежде. Их руки не сковывали тяжелые цепи, и сидели они не на полу, а на длинных скамейках вдоль решетчатых стен. Похоже, местный правитель знал, как правильно распоряжаться своей безграничной властью. Крепкий кнут и черствый хлеб — вот рецепт жестокого властителя. Забирать себе намного больше, чем следовало, но при этом не трогать слабых, и даже защищать их. Все это создавало дикую смесь из безысходного страха и принудительного уважения. Зато теперь Феликс не сомневался, что события, которые он сейчас видит, происходят не в Стелларии. В империи рабство уже давно было под запретом, и за место рабов, на мраморных рудниках и каменоломнях теперь трудились заключенные.