Звезда Ворона

ле Гион Илья

И в этот момент Феликс понял, что сейчас произойдет что-то страшное. От Сахимэля вдруг повеяло великой силой, которая могла сравниться лишь с тем, что ощущал Феликс, когда видел вальдэв в их истинном облике. Зургалы тоже почувствовали эту мощь, и испуганно заметались, стремясь поскорее вырваться из хватки короля. Но Сахимэль крепко держал их, слушая как те истошно верещат, взывая к своему повелителю. Тьма обступила их со всех сторон, но вокруг Сахимэля все еще оставался ореол священного света, и рисунки на его теле засияли, как никогда прежде. Приблизившись к испуганному лицу темного воина, которое все время меняло свое обличие, Король открыл рот и произнес с холодной яростью:

— Сунах ка зурэль!

Вместе с этими словами из тела Сахимэля

вырвалось бушующее солнечное пламя, которое огромной волной разошлось во все стороны, испепеляя все, чего касалось. В один миг песок расплавился и превратился в стекло, покрывшись огненными узорами, а черная тень зургалов сжалась, а потом и вовсе испарилась, словно унесенный ветром дым. Но свирепое пламя не остановилось, и продолжало распространяться во все стороны, неукротимое и безжалостное. На самом деле эта последняя атака Сахимэля продлилась всего несколько мгновений. Подобно искре в темной комнате, она вспыхнула, а затем все вновь окутал мрак, и лишь на горизонте было видно удаляющиеся золотые языки огня, напоминающие священное зарево, вычерчивая из темноты очертания гор и песчаных дюн, которые вскоре так же поглотила тьма.

Глава 27. Начало затмения

На этот раз Феликс остался совершенно один. Он не видел никого и ничего, даже самого Эна. Лишь непроглядная темнота и биение собственного сердца, которое вдруг стал ощущаться очень отчетливо и громко. Феликс открыл рот и позвал Эна, но не услышал даже собственного голоса. Он вообще не был уверен, что имеет физического тела, а стук его сердца вдруг представился ему совсем неправдоподобным, отдающим чем-то холодным, жестким и стальным, словно механизм старых часов. С каждым ударом Феликс понимал, что этот звук не имеет к нему никакого отношения. А затем он стал различать еще что-то, какое-то тихое шуршание и скрежет, будто мелкие камни и пыль трутся друг о друга. После этого Феликсу пришла в голову мысль, что это кто-то, обутый в железные сапоги, идет по каменистой поверхности.

Вместе с осознанием этой мысли, пришел и свет. Новое воспоминание расползлось во все стороны очень медленно, так до конца и не прогнав тьму. По бокам все еще клубилась удушливая тьма, но теперь Феликс видел опустелую горную местность с серыми тучами и бледной луной на тусклом небе. Где-то на горизонте, в белесой туманной дымке маячила пара черных вершин каких-то старых замков, а по дороге то и дело встречались призрачные образы руин и бредущих в никуда бестелесных людей. Но фигура незнакомца, шагающего по разбитой дороге была реальной.

Это был невысокий человек, в серой рваной накидке и железных доспехах под ней, если судить по металлическому скрежету, который слышался при каждом его движении. Феликс также увидел обгорелые ножны с мечом, закрепленные на поясе, которые показались ему смутно знакомыми. Ему было трудно вспомнить, где он их видел, так как выудить воспоминания из своей головы Феликсу внезапно стало невероятно трудно, будто все они вдруг превратились из легкого ручейка в тяжелую и тягучую смолу. Феликс даже на секунду испугался, что так забудет и свое собственное имя, но этого не случилось, и страх забвения быстро покинул его мысли. Маленький никс вновь обратил взгляд на бредущего впереди человека, попытавшись увидеть в его облике еще какие-то знакомые черты. Он решил обойти его, чтобы рассмотреть лицо, но сколько бы шагов Феликс не сделал, приблизиться к незнакомцу он так и не смог. Картинка уплывала от него, словно недосягаемое облако, какие бы усилия он не прилагал, а поэтому Феликсу оставалось лишь наблюдать серую спину незнакомца. Маленький никс все еще не был до конца уверен, имеет ли он свое собственное тело, так как вокруг него была темнота, и поднося руки к глазам, он увидел лишь такой же плотный черный дым.

Из того, что предстало перед его глазами, Феликс сделал вывод, что перед ним шел все же мужчина. Кроме того, тот нес что-то тяжелое в руках, что было накрыто дымящейся тканью, которая еще местами тлела маленькими угольками. В какой-то момент, когда дорога стала особенно неровной и расколотой, незнакомец покачнулся, и из-под ткани выглянула смуглая рука, на которой все еще пылали

золотые узоры, и безжизненно повисла, словно часть какой-то большой куклы. На этот раз Феликсу не нужно было напрягать память, ведь он без труда смог вспомнить, кому она принадлежала, так как видел ее всего несколько секунд назад, в другом воспоминании.

Кто бы ни был этот загадочный человек, но он нес бездыханное тело Эна к подножию большой горы, которая постепенно вырисовывалась из окутавшего это место серого тумана. Несколько раз незнакомец останавливался чтобы перевести дух и поудобнее перехватить тело короля, а затем снова продолжал свой путь. В эти моменты Феликс слышал, как тот что-то бубнит себе под нос, словно читает молитвы. Еще ему стало казаться, что заплечный мешок, который висел у этого человека на спине, шевелится, будто в нем копошилось какое-то слабое и неловкое существо.

А тем временем неведомая гора все сильнее выглядывала из тумана, и ее очертания все больше наводили ужас на Феликса. Ее бледный вид напомнил маленькому никсу огромную ладонь прокаженного, пораженного смертельно опасной болезнью. У горы было три неестественно симметричные вершины, будто каменные башни, которые построили в незапамятные времена, и которые своим видом напоминали пальцы, воздетые к небу. Но если это действительно были башни, то они должны были быть невероятных размеров, самые большие и древние, которые Феликс видел в своей жизни. Вокруг них ровными кольцами клубились плотные облака, словно нимб над головой поникшего ангела. Глядя на все это, Феликс вспомнил, что у него на родине существовало множество поверий и легенд о страшных горных хребтах, которые люди старались обходить стороной. Он вспомнил о кровавом Корнду, и о зловещем Капраморте, где постоянно слышен крик каннибалов и где даже лед имеет красный цвет. А еще ему припомнились истории о Виноксе, нечистом горном могильнике, где собираются ведьмы и совершаются черные мессы. Да и за время своего путешествия по Самсонским пустошам Феликс видел не мало удивительных гор.

Как ни странно, но Феликс обрадовался этим мыслям, так как осознал, что все это действительно были его воспоминания, а значит он еще жив и с его памятью ничего не случилось. Ободренный этими мыслями, он вновь стал наблюдать за незнакомцем, который теперь взбирался по каменистому склону, временами поскальзываюсь на мелких камнях и скользких валунах. Внезапно он остановился у странного, выпирающего прямо из горы камня, имевшего прямоугольную форму. Аккуратно положив тело Эна на землю, он снял со спины мешок, а затем ухватился за небольшое отверстие в камне и потянул на себя. С неприятным скрежетом камень поддался и вылез наружу. Тогда маленький никс понял, что это был вовсе не кусок скалы, как он сначала думал, а одна из тех самых древних гробниц, с помощью которых Зено вернула к жизни Анастериана. Каменный гроб все еще был наполовину вросшим в гору, и сверху на него лилась маленькая струйка горного ручейка, а его стенки были увиты толстыми корнями засохшей рябины. Но даже так незнакомцу удалось сдвинуть обросшую мхом крышку, и уложить тело Эна внутрь гроба. Туда же он положил и несколько других свертков, а затем, как и Дэй, надрезал кривым кинжалом руку и полил тело Эна своей кровью. Закрыв крышку, он вытащил из копошащегося мешка шепчущую деву, и посадил ее на верхушку гроба. Уместившись на мягком темно-зеленом мхе, та сразу же запела тихим голосом, а незнакомец, встав на колени и сложив руки в молитвенную позу, стал читать священные слова. В этот момент земля задрожала, и вода в ручейке превратилась в пламя. Огонь перекинулся на камень, и вскоре вся гора была объята золотыми языками, а высоко в небе раздался далекий звон колокола.

Но тут воспоминание переменилось. Окружающая Феликса тьма отступила, и он наконец смог увидеть свое тело. Но теперь он был в другом месте. Пылающая гора поменяла свои очертания, и стала еще выше, и ее верхушка теперь вовсе терялась в массивных облаках. Феликс все еще находился рядом с подножием, у которого теперь имелись ровные белые ступеньки, уходившие далеко ввысь. Они были выполненные искусной рукой и на них красовались изящные узоры, а также поблескивали руны, созданные из вделанных в лестницу самоцветов.