Звезда Ворона

ле Гион Илья

— Не обольщайся, царь Изаркиль. Твоя милосердная сдержанность в нашей битве нанесет мне гораздо большее оскорбление, чем твои пустые надежды о моей смерти. — начал говорить Сахимэль, спокойно шагая на встречу ферасийцу.

Внезапно над сухим пустырем, где и происходила встреча двух воинств, поднялся неистовый ветер, и на несколько секунд плотное облако из пыли и песка скрыла от Феликса все происходящее. Когда же ветер стих, то солнце уже было в другом положении на голубом небе, а это говорило о том, что прошло как минимум несколько часов.

Теперь Феликс видел короля Сахимэля, который стоял все на том же месте, где и был, а вот Изаркиль, весь покрытый кровью от множества ранений, лежал у его ног. Войска, которые до этого стояли в нескольких десятках шагов друг

от друга, теперь находились на более значительном расстоянии. Видимо, битва была настолько ожесточенной, что им пришлось отступить, чтобы не попасть под горячую руку своих правителей. Об этом говорило и кошмарное состояние Изаркиля, который лежал, облокотившись о правую руку, в тщетных попытках приподнять свое израненное тело. Вся земля вокруг так же была залита кровью, при том ее было так много, что казалось, будто тут прошла какая-то жестокая бойня. И хоть было ясно, что кровь эта в основном принадлежала ферасийцу, Феликс отметил, что и на теле короля было несколько кровоточащих ран, хотя и не таких опасных, как у его поверженного противника. Бордовая рубашка Сахимэля была разорвана, а с правого виска по ободранной щеке стекала тонкая струйка крови. А еще Сахимэль прижимал к себе левую руку, словно она у него была сломана, хотя видимых повреждений на ней Феликс так и не обнаружил.

Тяжело дыша, король перевел взгляд с хрипевшего у его ног Изаркиля на свой необычный прозрачный меч, который по-прежнему сжимал в правой руке. Тогда Феликс заметил, что меч треснул в нескольких местах. Со смешком выкинув его в сторону, Сахимэль наклонился и с легкостью поднял тяжелый меч своего противника, который лежал рядом. Он держал его так, будто тот был сделан из бумаги.

— Твой народ поистине великолепно обучен кузнечному искусству, кирфал. — проговорил Сахимэль, все еще рассматривая длинный клинок, который был такой же невредимый, как и прежде. — Я отрекаюсь от сказанных ранее слов. Тебе и твоему народу будет дарована жизнь, и я даже милостиво позволю вам самим решать, на каких землях жить и какие города строить. Твой народ познает славу, которую не видел за все время своего существования. Было бы невероятно глупо истребить тех, кто делает такие хорошие мечи. Но ты должен будешь поклясться мне в безграничной преданности, царь Изаркиль. — Сахимэль перевел золотые зрачки на окровавленного ферасийца у своих ног, а затем наставил на великана его же собственный меч. — Подумай, перед тем, как дать ответ. Битва закончена, и сейчас лишь твои слова будут иметь силу. Стань моим вассалом.

Феликсу показалось, что в ответе Изаркиля было больше крови, чем каких-то внятных звуков. Слова вырвались вместе с алыми потоками, и застыли у ног короля.

— Я клянусь. — Изаркиль склонил свою окровавленную голову. — Я клянусь тебе в верности, король Сахимэль.

И вновь налетела песчаная буря, но на этот раз куда более темная и тяжелая, которая принесла с собой ночную тьму. В момент исчезли армии, а за место них из воздуха появились белые стены домов, ровная дорога, выложенная многоцветной плиткой, и высокие башни величественного города. Толпы красивых людей, в ярких и чистых одеждах, вели свои повседневные дела, занимались торговлей или просто болтали между собой, выпуская дым из длинных курительных трубок или перебирая украшения у себя на груди. На небе царила дивная звездная ночь, и город казался безмятежным и в тоже время переполненным струящейся жизнью. Кругом кипела ночная кутерьма, но тут же покорно замирала, стоило в свете янтарных фонарей показаться длинной процессии, идущей по ухоженным улочкам богатого города.

На этот раз Сахимэль шел пешком, рука об руку вместе с Лушаиль. И теперь разительные изменения в короле были видны не вооруженным глазом. На нем были длинные гладкие одежды, которые доходили до самой земли и волочились за ним, что делало его похожим на молодого священнослужителя, который в своем юном возрасте смог занять высокий сан. Взгляд правителя тоже изменился, и теперь он был не отличим от взгляда другого Эна, который стоял сейчас рядом с Феликсом. В красивых глазах больше не было ни холода, ни

безразличия, и теперь они были переполнены глубокой вдумчивостью и внимательным интересом, что еще сильнее делало его похожим на архиепископа, который выслушивает исповедь одной из богатых прихожанок во время вечерней прогулки. Обратив внимание на других людей, что шли позади этой пары, Феликс увидел, что те несут тяжелые сундуки и разные тканевые свертки, перевязанные веревками. Когда же он посмотрел вдоль улицы, то понял, что вся эта вереница направляется к огромному порту, что виднелся на горизонте. Сначала Феликс принял видневшиеся вдалеке башни и многочисленные строения за жилые дома, но присмотревшись внимательнее понял, что все это были бессчетные корабли, выстроившиеся до самого горизонта.

Пристроившись позади этой красивой пары, Феликс с настоящим Эном медленно зашагали в сторону скопления кораблей. Поняв, что разговор короля и его спутницы идет о каких-то простых вещах, Феликс решил воспользоваться паузой и расспросить у Эна более подробно о том, что он тут увидел. Но вопросы, как это всегда бывает, стали яростно метаться в его голове, стремясь поскорее вырваться наружу, словно стая диких ворон, запертых в клетке.

— Почему? — начал было Феликс, решив начать с самого простого. — Вы обладаете такой могущественной силой, но за все время нашего путешествия вы почти не проявили ее. Вы придали огню целый город, но когда в аркалийской деревне на нас напали пикты, вы не сделали ничего подобного. Мы могли бы спасти столько жизней.

Эн долго не отвечал, молча шагая рядом. Феликсу даже показалось, что тот не услышал его вопроса, ну или этот вопрос его так задел, что Эн решил не отвечать на него. Но по прошествии еще нескольких минут, Эн все-таки решился дать ответ.

— Ты знаешь много слов, никс, но не все из них ты используешь, когда ведешь с кем-то спор. А порой случаются обстоятельства, когда человек и вовсе теряет способность говорить, каким бы прекрасным оратором он не был до этого.

— Вы утратили свои силы? — догадался Феликс.

— Не полностью. — Эн взглянул на свою раскрытую ладонь. — Как ты мог видеть, огонь все еще подчиняется моей воле, хотя и в ничтожно малой форме.

— Но как такое могло произойти? Это как-то связанно с этой женщиной? — Феликс метнул быстрый взгляд на прямую спину Лушаиль, по которой водопадом спадали длинные белые волосы.

Тут Эн посмотрел прямо в глаза Феликса, будто стремясь понять, о чем он думает.

— Да. — наконец сказал он, вновь устремив взгляд перед собой. — Эти корабли, что стоят впереди, лишь часть того великого флота, который я тогда собрал, чтобы покорить далекие земли, находящиеся по другую сторону океана. А сейчас мы видим то время, когда я готовился к отплытию. Хотя, мне не понятно, что в этом воспоминании такого особенного.

— Наверное, все эти видения, как океан — волны миражей бессмысленно накатываются, и разбиваются о скалистый берег. — проговорил Феликс, который тоже не видел смысла в некоторых из этих воспоминаний. — Нам лишь остается молиться богам, чтобы они послали нам спасение, и мы не утонули в этих реках времен.

— Вашему народу будет вас не хватать, мой повелитель. — раздался впереди чарующий голос Лушаиль, когда очередная группа горожан склонила головы в почтенном повиновении, приветствуя идущего около них Сахимэля.

— Мое путешествие не будет быстрым, но в конце концов оно принесет пользу всем моим подданным. — ответил король. — Как когда-то давно сказала моя мать, многие из этих варваров даже не ведают, что я их владыка.

Эти слова могли бы показаться наивными и смешными, если бы Феликс не знал, кто именно их произнес.

— Наша драгоценная королева так же будет скучать по вам, как и ваша покорная слуга. — Лушаиль немного склонила голову в полупоклоне.

— Для всех нас время ничтожно, и те года, что я проведу в других землях, станут для нас еще одним мгновением. Но я не могу оставить обычных смертных без предводителя, а поэтому королева будет говорить от моего имени. И на твои мудрые советы я полагаюсь в равной степени, как и на ее твердую волю. Помогай своей королеве, жрица Лушаниэль.