Звезда Ворона
Шрифт:
Феликса провели вдоль пустых темниц в противоположный конец зала, где находилась деревянная дверь. Постучав в нее, они услышали недовольный голос Шарифа:
— Да, входи, кто там еще?!
Войдя в комнату, Феликса грубо толкнули в центр помещения, где располагался широкий железный стол с восседающим за ним капитаном стражи. Сама комната была заставлена полками с картотекой и подставками для оружия, на которых покоились наточенные мечи и копья, а рядом стояли кувшины с маслом для смазки железа. Несколько тюремщиков сидели за круглым столом, на котором стояла полуистлевшая свеча, и играли в карты, а валютой
— А-а, вот и ты, хитрый негодяй. — проговорил он, поднимаясь со своего места. — Маленький сын шлюхи. — заметив, что у Феликса связаны руки и рот, он хмуро посмотрел на сержанта. — Почему он связан? — озадаченно спросил он, и заметив грязный вид своих подчиненных, уже более злобным тоном добавил: — А с вами что такое, помойные оборванцы? Выглядите как навозные жуки! Ваши матери что, вас в загоне со свиньями рожали?!
— Это все вот этот. — обиженно проговорил сержант, тыкая в Феликса пальцем, словно пристыженный ребенок. — Оболгал нас и спровоцировал толпу.
— Оболгал, значит… — повторил Шариф, переводя хитрый взгляд на Феликса и поглаживая свои усы. Пару мгновений он смотрел на маленького вора с какими-то высокомерным восторгом, какой обычно бывает у людей, наблюдающих за жонглерами, и думающих, что у них выйдет не хуже. Затем он перевел взгляд на стражников, и его лицо вновь исказилось в злой гримасе. — А ну пошли вон отсюда, клопы помойные! И чтобы через пол часа вы стояли передо мной в чистом виде, как панталоны шлюхи-Силестии! А иначе вы до конца жизни будете у меня работать на навозных кучах!
С поникшими головами и злыми взглядами стражники вышли из комнаты, и было слышно, как они негромко переговариваются между собой, параллельно ругая горожан и самого Феликса не менее злыми словами, чем самые бывалые моряки.
— А ты, — Шариф сделал шаг в направлении Феликса, и одним движением сорвал с его рта кляп, — садись и заткнись. — он кивком указал на низкий деревянный табурет рядом со своим местом. — Сейчас мы будем разбираться.
Все еще со связанными руками, Феликс уселся на неудобный стул, и положил ногу на ногу, стараясь придать себе невозмутимый вид. Проходя мимо, Шариф грубо пихнул его ногой, без слов дав понять, что не потерпит таких кривляний в своем присутствии.
— Повыделывайся мне тут еще, шлюхино отродье. — зло пробормотал он, садясь за стол. Тюремщики злорадно засмеялись у себя в углу, глядя как Феликс понуро принял более кроткую позу.
— Господин Шариф, я безусловно понимаю, что такой уважаемый и честный человек как вы… — начал было Феликс, но его прервал мощный удар кулака по столу.
— Я же сказал тебе заткнуться! — проревел капитан. Резко встав, он вышел из-за стола, и навис над Феликсом. — Ты думаешь я идиот? Считаешь, что у меня нет своих людей в городе, чтобы следить за такими хитрыми ублюдками как ты? Думаешь, что обвел меня вокруг пальца, да? — его украшенный перстнями кулак врезался прямо в живот маленького вора, выбив из груди Феликса весь воздух. Согнувшись от боли, маленький вор рухнул на пол. — Сначала эта библиотечная свинья, теперь ты. — продолжал капитан. — Неужели вы думали, что я не замечу пропажи? И с
— Не… не понимаю… о… чем вы… говорите… — пропыхтел Феликс.
Еще один удар, на этот раз ногой, заставил Феликса вновь потерять весь воздух, которые его легкие с таким трудом смогли накопить за последние несколько секунд.
— Все ты знаешь, хитрая блоха! — проревел капитан. — Восемь повозок с товаром! Пять с вином! Ты думаешь, раз я старый, то и считать разучился?!
— Клянусь всеми богами… не понимаю… в чем я провинился… — проговорил Феликс, корчась от боли.
Шариф опустился на корточки, и схватив Феликса за волосы, оттянул его голову назад, чтобы взглянуть в его наполненные слезами глаза.
— Вы всегда говорите одно и то же, жалкие черви. Даже если сам Небесный Судья спустится, и укажет на ваши грехи, вы, словно помойные крысы, будете пищать о своей чистоте и невинности. — с застывшим на лице призрением, он отпустил Феликса, и принялся снимать с его плеч оставшиеся сумки. — Раз ты сам не хочешь сознаваться, то я тебе напомню. Неделю назад тебе было поручено составить торговую опись, и ты, чертов ублюдок, утаил товар, который потом, вместе той жирной книжной свиньей, вывез из города. — прорычал Шариф, небрежно вытряхивая на свой стол содержимое сумок.
— Клянусь кровью всех святых мучеников, я скопировал все буквы, как они были написаны в приемных листах. У меня даже и в мысли не было вас обманывать. — прохрипел Феликс севшим голосом. — Вы же сами проверяли записи.
— Тогда как ты объяснишь вот это! — воскликнул капитан, и порывшись в ящике стола достал кипу пергаментов. Подойдя к Феликсу, он сунул под нос маленького никса несколько желтых листов.
Какое-то время Феликс молча рассматривал документы, исписанные его косым тонким почерком, но точно не рукой Феликса. Маленький вор в точности помнил какие наименования товаров были указаны в описи, и тут их явно не было. Словно черная грозовая туча, в его груди заклокотала ненависть и праведная ярость. Этот чертов писарь, которого в ту ночь привели стражники, и который помогал искать вещи Феликса, подделал его почерк! Жирный ублюдок подставил его!
— Это не я! — возмущенно и со слезами ярости на глазах проревел Феликс.
Услышав его, капитан злорадно рассмеялся, откинув голову назад.
— Что, малявка, больше нечего сказать перед открывшейся правдой? А, нечего? — с этими словами он несколько раз хлестнул по щекам Феликса пергаментными листами, словно провинившегося пса, который порвал развешенное на веревках чистое белье. — А еще несколько писарей видели, как ты спускался в библиотечные архивы и о чем-то шептался с тамошними книжными крысами. Или тоже скажешь, что это не ты? А? Отвечай, мерзавец!
— Это тот толстый писарь, я уверен! Это он подделал мой почерк! Спросите его! — начал оправдываться Феликс.
— О-о, я непременно спрошу, когда люди Джину схватят его за поросячий хвост. — со смешком проговорил Шариф, возвращаясь на место. — Уверен, что этот боров сбежал в Меридиан. Или может быть ты мне скажешь, где твой ублюдочный дружок прячется?
— Да не знаю я! — возмутился Феликс. — Сами подумайте, если бы я был повинен в этом преступлении, то стал бы оставаться в городе?