Звезда заводской многотиражки 4
Шрифт:
«Тянуть одеяло на себя — это какое-то особенное человеческое свойство...» — разочарованно думал я, слушая как оживленно болтают между собой две Дарьи. Так ведь всегда бывает — когда о чем-то активно думаешь, в мире вокруг этого «чего-то» становится неожиданно много. Помнится, задумался я как-то о покупке машины, долго разглядывал всякие варианты, не обращая внимания на цены, и пришел среди себя к выводу, что больше всего мне нравятся «Туареги». В том числе и по той причине, что почти не встречал их до этого на улицах. И что вы думаете? С того момента, как я пришел к такому выводу, они, как будто сговорившись, заполнили
Вот и сейчас... Мне чертовски хотелось, чтобы в голове Дарьи Ивановны тоже поселился кто-то из другого времени. Я даже уже почти уверен был, что так оно и будет. Тем более, что я уже знал, что мой случай не уникален. Бабушка же...
Кроме того, идеально же подходили все обстоятельства!
Недалекая и вздорная Дарья Ивановна была категорически не похожа на ту женщину, которой она станет в будущем. Была не похожа. Но вот сейчас, с забинтованными руками и в чалме на голове она была много ближе к тому своему образу, который я запомнил. И при этом не была другим человеком.
Кажется, не была.
Может быть, у нее просто адаптивность высокая, и она уже успела освоиться...
Разговор крутился вокруг Даши. Дарья Ивановна внезапно проявила живейший интерес к ее жизни, задавала вопросы, выслушивала ответы.
А еще жаловалась на больничный быт и больничную кормежку.
Но как я ни пытался усмотреть в ней хоть немного своей собственной растерянности первых дней пребывания в восьмидесятом, у меня не получалось.
С одной стороны, выводы делать было еще рано. С другой... Что-то мне подсказывало, что с Дарьей Ивановной я промахнулся. Интуиция. Шестое чувство.
— Вань, мне надо сегодня съездить домой, — неожиданно виноватым тоном сказала Даша, когда мы вышли из больницы. — Я что-то поговорила с Дарьей и поняла, что не очень хорошо поступила с родителями... Мне надо... Не знаю...
— Я не понял, ты у меня что, отпрашиваешься? — я удивленно приподнял бровь. — Вроде бы я пока не твой хозяин и повелитель.
— Как мне нравится это твое «пока»! — язвительно усмехнулась Даша. — Тогда я поехала... Только, слушай... Если я вдруг не вернусь вечером, ты не волнуйся, ладно?
— А с какого момента можно волноваться? — я подмигнул. — Когда ты завтра не выйдешь на работу? Ну так, на всякий случай уточняю.
— Все будет хорошо, — Даша прильнула ко мне и чмокнула меня в щеку. — Ладно, я побежала.
Я смотрел, как она бодро цокает каблуками по заледеневшему тротуару. Все-таки, это особенный навык — умение передвигаться на такой неудобной обуви. И по такой неудобной поверхности. И большинство женщин этого не умеют. Надевают каблуки, чтобы стать изящнее и сделать ноги визуально длиннее, а в результате ходят, как буратины. На согнутых коленях.
Даша ходить на каблуках умела. Я улыбнулся от прилива нежности. Она, кажется, это почувствовала. Оглянулась и помахала мне рукой.
Я встряхнулся. Ну что ж, получается, у меня образовался совершенно свободный
Черт, а ведь не в первый раз уже с этим сталкиваюсь! Много свободного времени. И с ним надо что-то делать. Проводить вечера тем же способом, что и компания бездельников Веника, — просиживать штаны в «Петушке», подливая друг другу под столом молдавский портвейн, — мне не хотелось. Значит нужно настало время задуматься о каком-нибудь хобби. Интересно, здесь в СССР существуют какие-нибудь кружки для взрослых? Для детей да, я еще по детству помню. Я постоянно записывался в самые разные кружки, занимался то чеканкой, то собирал радиоприемники, то модели какие-то клеил...
На этой своей мысли я фыркнул. Ну да, склеить модель — это я бы да, это я бы с удовольствием...
Да блин! Я же журналист! А хобби — отличная тема для статьи. Устроить опрос на заводе, написать про это большой развернутый материал в «Новокиневский шинник», думаю, даже ЭсЭсу эта идея покажется вполне достойной публикации...
И тут я сообразил, куда несут меня ноги. Стоять и думать, я, понятное дело, не мог. Так что я шел и думал. И шел я во вполне явном направлении — в сторону общежития Анны.
«Ну да, подумал про „склеить модель“, и как-то сразу подсознательно вспомнил, что все еще не видел фотографии, которые сделал Мишка», — мысленно хохотнул я. Я приободрился и зашагал быстрее. И тут же наступил на заледеневший бугор и чуть не грянулся со всего маху об угол дома.
Да твою мать... Дурацкие ботинки... Почему я вообще до сих пор их не поменял их на что-нибудь более удобное? И теплое... Как подросток себя веду, право слово. Ну, то есть, как настоящий Иван Мельников.
Так, все, решено. Беру из-под матраса заначенные денежки и занимаюсь своим гардеробом в ближайшее же время! Валенки куплю. Или эти, как их... Бурки! Ненавидел в детстве лютой ненавистью эти «дедовские» боты. Но зато они не скользили. И в них было тепло.
На крыльце общежития было настоящее столпотворение, я даже издалека подумал, что что-то плохое случилось. Но чем ближе подходил, тем понятнее было, что галдят скорее радостно. Да и внешний вид народа был не то, чтобы тревожный. Девушки — в наброшенных на яркие платья пальто и шубах, парни — в костюмах, будто на выпускной приоделись. Ага, понятно. Конкурс это. Запрыг в мешках. Вон, четверо изготовились на старт, а остальные шумят в предвкушении азартного зрелища.
Я обрадованно просочился в дверь. Раз тут мероприятие, значит легче будет пробраться через бдительного цербера Льва Ильича... И фиг там угадал!
— Эй ты, а ну стой! — раздался за спиной склочный голос. — Ты что, думал я тебя не увижу?
— Лев Ильич, ну вы чего? — я обиженно развел руками. — Это же я, неужели не узнали?
— Узнал, — буркнул вахтер. — Пропуск покажь! Правила для всех общие!
Внезапно... Конечно же, он был в курсе, что я с некоторых пор не проживаю в этом общежитии. Вахтеры всегда про все в курсе. Подозреваю даже, что Лев Ильич знал, к кому именно я время от времени наношу визиты. Просто обычно он делал вид, что меня не замечает. Ну или мне в самом деле удавалось проскользнуть мимо него незамеченным. Но вот сегодня...