Звезда заводской многотиражки 4
Шрифт:
У всей этой суеты с ботинком был ровно один плюс — мне не пришлось стоять неподвижно, ожидая, что там такое хитрое придумал Егор. Я пока пробирался по сугробам, потом возился, откапывая свой ботинок, даже взмок.
Внимание мое привлек тихий свист. Окно на третьем этаже приоткрылось, и оттуда упала веревка, связанная из простыней.
— Фантазер... — пробормотал я. Вот, значит, какая идея осенила его затуманенные портвейном мозги. Ну да, во всяких шпионских романах таким образом сбегали из запертых квартир. Правда я в упор не мог вспомнить, где именно про это читал. Но было в голове
— А почему третий-то? — негромко спросил я.
— Извини! — из окна высунулась голова Егора. — На втором тоже все забито. Давай, лезь! Мы его тут к батарее привязали!
«Упал из окна туалета, черепно-мозговая травма...» — подумал я, ухватившись за первый узел. Эх, коротковата... Еще бы одну простыню, было бы самое то...
«Да не, это бред какой-то...» — подумал я, уцепившись наконец-то за первый узел. Почувствовал, как эта импровизированная веревка под моим весом как будто удлиняется. Почти увидел, как углы простыней выскальзывают из не очень прочно связанных узлов, и я вместе со всем этим добром падаю в твердый снег. Голову может и не пробью, но вот кости переломаю всяко...
«Вот я идиот...» — подумал я, цепляясь за второй узел. Что же так трудно-то? Я помню, что мы в школе лазали по канату и шесту. И это не то чтобы было очень сложно...
— Ванька, не ссы, мы же инженеры! — вполголоса подбодрил меня сверху Егор. — Узлы какие надо, не развяжутся, отвечаю!
«Ну, будем надеяться...» — подумал я, задрав голову вверх. Такое впечатление, что я лезу-лезу, а с места все еще не сдвинулся.
Дважды чуть не сорвался. Десять раз себе пообещал купить новую обувь, потому что мои ботинки скользили не только на тротуаре... Сделал вывод, что лазать по простынной веревке — это развлечение для лета. Потому что во-первых пальто ужасно мешает, во вторых — шапка чуть не слетела, в третьих... Да хрен я вообще буду это повторять когда-нибудь?
— У вас что, нормальной веревки не было? — едва отдышавшись, сказал я. Перевалился через подоконник.
— Я же говорил, получится! — радостно заявил Егор. — Гони трешку! Упадет, упадет!
— Вы тут что, спорили, залезу я или нет? — криво ухмыльнулся я, проводя быструю ревизию своего пальто. Ну точно, одна пуговица почти с корнем вырвана...
— Так все же получилось, Ванька! — Егор спрятал засаленный трешник в кармане и показал своему лысому пузатому приятелю язык. — Выпьешь?
— Не-не-не, — решительно отказался я и двинулся к двери туалета. — Сначала дел, пока Льву Ильичу его ищеечный нос не подсказал, что я внутри...
Я высунулся в коридор. Путь был свободен, — все обитатели были или в столовой на общественном мероприятии, или сидели тихо и не высовывались, чтобы активисты их на это само мероприятие не затащили.
Я спустился на этаж ниже. Снял по дороге шапку и как мог пригладил волосы. Замер на несколько секунд у двери Анны. Прислушался. Будет обидно, если ее дома нет. Все старания впустую...
Но нет. Тихонько шуршал телевизор, кто-то там за дверью все-таки был.
Я постучал.
Глава шестнадцатая.
Анна открыла не сразу. Я услышал ее шаги, потом глазок потемнел, потом за дверью воцарилось молчание. Я постучал еще раз. Тишина.
— Давай хотя бы просто поговорим, — тихо сказал я, приблизив лицо к двери.
Секунд десять была тишина. Потом скрежетнул замок. В двери приоткрылась узкая щель.
— Зачем ты пришел? — грустно спросила Анна. Лица ее мне видно не было. В комнате было темно, из освещения горел только ночник.
— Соскучился, — честно ответил я.
На лестнице раздался гомон веселых голосов. Какая-то компашка поднималась наверх. Анна быстро открыла дверь, схватила меня за руку и втащила в свою комнату.
— Как ты сюда попал? — всхлипнув, спросила она. — Я же сказала Льву Ильичу, чтобы он...
— Ну, милая, так просто от меня не избавиться, — я тихо засмеялся и обнял ее. Она не отстранилась. Прильнула ко мне. Уф... Значит, это не Мишка чего-то там наговорил. А что-то другое случилось. Чертовски не хотелось оправдываться в идиотских обвинениях, что я избил несчастную девушку... Тот самый случай, когда все, что я могу сказать на эту тему, это: «Что за ерунда?! Я бы никогда ее не ударил!»
— Горе ты мое... — проговорила Анна.
— Давай, рассказывай, что такое у тебя случилось? — не размыкая объятий, я подвел ее к дивану и сел рядом с ней. Цветные лучи ночника упали на ее лицо. Глаза были красные, опухшие. Она плакала...
Ога говорила. Иногда всхлипывала. Я слушал.
Да уж. Все оказалось, с одной стороны, куда проще и банальнее, чем я опасался. С другой... Хотелось бы мне сказать, что это все глупости, и чтобы она не выдумывала себе проблем, но, ах, если бы!
Есть в общежитии такая баба Зина. Заслуженный ветеран войны и труда, несколько лет уже на пенсии, оба ее сына работают на заводе, и живут здесь же. Оба женаты, у обоих по паре детей гоняют по коридорам на велосипедах и самокатах. В общем — она мать семейства, ум, честь и совесть всея общаги. Женщина суровая и высокоморальная. И вот до этой самой дамы докатились слухи о том, что к Анне бегает молодой полюбовник. Ну, то есть я. Мы, конечно, старались не афишировать, но разве в общежитии что-то скроешь? В общем, на днях баба Зина заявилась к Анне. Развела ее на чай с печеньем. И пару часов делала ей внушение. Что-де, мало того, что она не замужем, что само по себе ужасно и стыдно в ее возрасте. Так еще и имеет наглость водить полюбовников! А в общежитии, между прочим, люди живут. Люди все слышат, люди все знают. И как вообще такое возможно, что сама комендант позволяет себе такие ужасы?!
В общем, баба Зина пригрозила, что напишет куда надо, если Анна немедленно все не прекратит. И не пошевелит жопой, чтобы выйти замуж. И стать примером для жильцов, а не проституткой какой.
Вот ерунда же, казалось бы! Анна — взрослая женщина, имеет право сама решать, когда и с кем ей встречаться! Ну да. В двадцать первом веке. А здесь, если баба Зина действительно воплотить свою угрозу в реальность, то ее уволят со свистом. И еще и мозг предварительно промоют так, что жить не захочется. Всем коллективом будут стыдить.