Звездная бирема "Аквила". Рубеж

Мелехов Олег Иванович

– Рубка, - Марк сделал широкий жест.
– Заблокирована.
– Он сложил руки крест-накрест.

Взбешенный Дагон сорвался со своего места и живой торпедой врезался в наглухо закрытый люк.

Не следовало Клейта оставлять наедине с пленниками. Слишком бестолковый он во всем, кроме связи и флирта.

– Сделай что-нибудь! Страви воздух! Убей их!

Пуниец не мог смириться с поражением. Да еще и от кого? От какого-то ученого хлюпика и бабы. Еще один упертый варвар!

– Ну вот, теперь они

к нам пролезть не смогут. И не помешают, - наварх деловито огляделась.
– Данаец еще жив?

Антоний осторожно пощупал пульс на шее у парня.

– Живой и будет жить. Сердце сильное.

– Будет, но недолго...
– тихо пробурчала себе под нос Ливия. Для того, что она намеревалась проделать, не нужно было находиться в рубке. Здесь, в отсеке для грузов (или десантников) тоже имелась управляющая панель. Но прежде надо устранить возможные помехи.
– Так. Открой вон тот ящик, возьми моток ленты и прикрути его к сиденью, да покрепче. Не хотелось бы, чтобы он повторил мой фокус.

Отдав команду Антонию, наварх принялась колдовать над терминалом ввода данных. Командные коды Ливии распространялись на все системы "Аквилы", даже на десантные "гарпаго". К счастью. Или к несчастью - зависит от точки зрения. Она на мгновение замерла над панелью и нахмурилась:

– 1-2-8 или 1-8-2? Все время забываю...

Бесчувственное тело худощавого данайца весило, будто того из свинца отлили, но Антоний неплохо справился с поставленной задачей. Привязывал аккуратно, чтобы не нарушить кровообращение в тканях, а лишь зафиксировать на одном месте.

– Ну, вот и ладненько. Сидит ровно, дышит размеренно и признаков активности не подает. А какой код ты вводишь?
– спросил героический психокорректор, чтобы отвлечься от тяжелых дум.

– Мне нужен доступ к энергосистемам...
– не глядя, отозвалась Ливия.
– Отсюда я могу добраться только до контроля реактора, но большего не требуется... Ага! 8-2-1! И-и... готово!

Писк тревоги превратился в навязчивый рев, а затем включилось оповещение:

– Внимание! Инициирована перегрузка реактора! Давление плазмы превышает критическую отметку. Всему персоналу начать срочную эвакуацию. Внимание! Перегрузка реактора...

"Какой все-таки мерзкий голос у меня на записи", - самокритично подумала наварх и еще одним тычком энергоплети превратила панель доступа в бесполезный кусок синтепластика.

Дагон бесновался, точно дикий траянский бык в клетке. Разве только не бился рогами... то бишь, лбом, о все твердые поверхности.

– Марк! Охренеть! Ты тоже слышал?

Его вопли перекрывали сообщение об опасности.

– Слышал, - отрубил Марк. Его барабанные перепонки и внутреннее ухо быстро регенерировали.
– Она всё правильно делает.

– Что? Что ты говоришь? Громче, я не слышу нихрена!

– Протокол 13-82! Наварх! Не должен! Попасть! В плен!

– Останови это! Заставь её!

"Да что ж ты так орешь, идиот?" - огрызнулся Марк.

Заставить

наварха нарушить протокол 13-82? Интересно, как это возможно? Голову оторвать?

Хотя... Тот, кто находился на мостике "Аквилы" вместо наварха, только что подписал себе смертный приговор. Глава службы вигилов уже составляет доклад руководству, потом будет расследование, и правда всплывет. Кто-то не хотел убивать своего наварха. Не промазал, нет, а вообще не стал стрелять по беглому "гарпаго".

"Что, вороны подери, происходит на борту этой биремы?"

– Заткнись! Я попробую что-нибудь сделать!
– пообещал Марк. В конце концов, он тоже знал, что делать, если началась перегрузка реактора. Выход имелся, но, к сожалению, только один-единственный.

– Хех!
– удовлетворенно хохотнула Ливия, разве что руки не потирая по-злодейски.
– Вот теперь станет жарко, ребятки.

– Ливия, объясни мне, что ты делаешь?
– спросил Антоний, холодея всем телом от нехорошего подозрения.

– Исполняю протокол 13-82, конечно, - как ни в чем ни бывало, озвучила она очевидное: - А ты что подумал?
– а потом, вглядевшись в потрясенную гримасу, перекосившую лицо психокорректора, недоуменно выгнула бровь: - Антоний, ты что, забыл? Я - наварх. Я не могу попасть в плен. Раз мы до сих пор летим, значит, Квинт Марций не стал сбивать бот. Следовательно, я должна сделать все сама, - и добавила, на ее взгляд, утешительное: - Не бойся. Взрыв реактора - это не самая страшная смерть. Быстро и чисто. Плен у варваров - гораздо хуже. Сейчас, минуты три еще - и все.

Психокорректор судорожно вздохнул, выравнивая дыхание. Оставалось пожалеть лишь о том, что его собственная генетическая линия не предполагала столь явное усекновение чувства самосохранения. Чтобы вот так задорно глядеть на часы, отсчитывая последние секунды жизни, и говорить "Пока все идет хорошо!" Для этого нужно быть Ливием.

– Я жить хочу, вообще-то, - сказал он почти спокойно.
– Возможно, я зря помог тебе освободиться? Верни всё, как было.

Странное это было чувство. Наверное, так выглядит абсолютная свобода. От всего. От обязательств и обязанностей.

– Сказала бы, я бы воткнул в тебя энергоплеть.

Наварх посмотрела на него с неприятным и брезгливым удивлением, словно на траянскую блоху, обнаруженную в белье. В глазах любого солдата Республики трусость - порок едва ли не страшнее, чем... Самый страшный порок, на самом деле. Хуже трусости нет ничего. Слабость - мать предательства.

– Антоний, вот именно поэтому я и не могу допустить, чтобы ты тоже попал в плен. Ты же сдашь нас всех, предашь, не задумываясь. Ты пинка под зад не выдержишь, не говоря уж о пытках. Ты слишком много знаешь, Антоний, о нас, об "Аквиле" и о Республике. И ты слишком хочешь жить. В этом-то и беда, - она пожала плечами.
– Перегрузку реактора остановить нельзя. Смирись.