Звездная бирема "Аквила". Рубеж

Мелехов Олег Иванович

Последнее, что он помнил - Ливия, со зверской ухмылкой загоняющая его в "рамку". Воспоминания возвращались урывками. Вот Аквилина, похохатывая, кричит: "Ну что, покувыркаемся?!" Вот ненадолго очнувшийся данаец, вытаращив глаза, безуспешно пытается свернуться в своей "рамке" в клубок. А затем - пронзительный свист, треск, удар - и темнота.

Однако на героическое сгорание в атмосфере эти ощущения не походили. Уже хорошо. Или нет - зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Антоний дернулся в своем "коконе" раз, и другой, но особенного прогресса не достиг.

Десантная "рамка" - коварное устройство, если не обладать необходимым навыком, из нее не так-то просто выбраться. А откуда взять такой навык психокорректору без опыта экстремального десантирования? И вся логика, все остатки здравомыслия человека разумного на все голоса вопили Антонию - лучше не видеть, куда именно забросила его судьба в лице чокнутой маньячки Аквилины. Но он отмёл здравомыслие и уже в который раз совершил подвиг - глаза все-таки открыл. И тут же пожалел об этом.

В грузовом отсеке клубился полумрак пополам с испарениями хладагента, чуть подсвеченный миганием аварийных световых полос. Психокорректор сумел повернуть голову и обнаружил, что створка двери, ведущей в командный отсек, отжата, и из рубки, перекрывая шипение и шкворчанье, доносятся невнятные голоса. Антоний содрогнулся. Один из голосов явно принадлежал Ливии. Значит, наварх "Аквилы" уцелела и даже снизошла до беседы с похитителем. Следует ли заподозрить, что соотношение "пленники-угонщики" изменилось?

Он задергался активней, но сбитая с толку автоматика "рамки" восприняла его старания неадекватно и выпускать из своих цепких объятий не собиралась. А напротив застонал данаец, пошевелился и тоже открыл глаза.

Оказаться обездвиженным в одном помещении с уроженцем Данайи - это что-то из области ночных кошмаров любого мужчины традиционной ориентации. И тот факт, что данаец и сам спеленат силовыми полями "рамки", Антония не слишком утешал. Психокорректор беспокойно поерзал и подал голос, сперва тихо, а потом погромче и понастойчивей. Как бы там ни было, а общество Ливии с ее энергоплетью все-таки безопасней.

– Ливия...
– прошептал Антоний, и тихий звук его голоса окончательно вернул к жизни данайца.

– Фы-фу-си. Офуфисссс...

Тот активно шевелился, попытался высвободить руки и... улыбнулся. Слишком, слишком дружелюбно.

– Ливия! Ливия!
– требовательно крикнул психокорректор.
– Помоги мне!

Нет-нет, конечно же, он не испугался. Просто неожиданно для себя понял, что успел соскучиться по беспокойной Аквилине.

– Уже иду, - отозвалась наварх и бросила через плечо своему невидимому пока собеседнику.
– Особисты безнадежны. Застрять в рамке, надо еще умудриться.

И тон у неё был самый что ни на есть дружелюбный. Вряд ли она так запросто стала бы болтать с сумасшедшим пунийцем. Значит, со вторым из беглецом.

Ливия протиснулась внутрь грузового отсека, деловито оглядела поле деятельности и заявила своему новому... другу. Другу?

– Марк, будь добр, займись своим приятелем. Объясни, чтобы глупостей не наделал. А я пока...

Даже в неритмичном мигании поврежденного освещения Луций Антоний рискнул бы заявить с полной убежденностью,

что видит перед собой республиканца. Такие чеканные профили -- типичное порождение отечественной генной инженерии и селекции. Но не успел опытный мозговед как следует порыться в мысленном каталоге типичных фенотипов и классифицировать нового... друга Ливии, как наварх "Аквилы" снова его удивила.

– Не дергайся, Антоний, сейчас я разберусь, - она вскрыла крошечную панельку, за которой в углублении пряталась кнопка аварийной перезагрузки, и показала её беглому республиканцу.
– Да расслабься ты хоть на пять секунд. Я же говорю, если такому Антонию не везет, то по-крупному, даже в такой мелочи, как заклинившая "рамка".

Марк Фурий застыл на месте, затем медленно обернулся и уставился на пленника "рамки" со странным выражением на лице. Но быстро справился с нахлынувшими чувствами.

– Лучше скажи мне, где ты так качественно научилась паковать живых людей, Аквилина? У вигилов брала уроки?
– спросил он напряженно и принялся возиться со скулящим данайцем, по старой доброй республиканской привычке освобождая рот пленника в последнюю очередь. Чтобы меньше болтал.

– Не поверишь, Марк Фурий, это была импровизация в чистом виде. Вдохновение, если угодно.

Ливия была деловита, собрана и на редкость миролюбива. Нет! Она мурлыкала от удовольствия и, должно быть, каким-то чудом удерживалась от неуместной в данной ситуации нежности.

Антоний решил съязвить, и внезапно ядовитая подколка замерла на его устах, не родившись.

Ба! Да ту же материала хватит на целую диссертацию. Или даже на фундаментальную работу по психологии эмоций Ливиев! Ни в одном психопрофиле не были описаны компанейские Ливии, Ливии, спонтанно проявляющие к другим людям столько искренней симпатии и... участия.

Он почти с мистическим восторгом уставился на Фурия.

Что же это за Фурий такой? Откуда взялся? На какие скрытые рецепторы Аквилины он повлиял?

Навархи рождаются одиночками, навархи -- жестокосердные эгоистичные мизантропы, навархи всегда друг другу соперники и конкуренты, навархи никогда не флиртуют между собой -- это истины из разряда прописных. И надо быть амикусом-литератором, чтобы нафантазировать парочку: Фурий плюс Ливия.

Антоний завороженно наблюдал, как они мило щебечут, и жалел только об одном -- под рукой не было экспресс-биокомбайна для проверки крови обоих навархов на содержание гормонов, нейромедиаторов и хемокинов.

Вечные боги, какой опытный материал пропадает!

– Эй, Луций!
– Ливия пощелкала пальцами перед глазами онемевшего психокорректора.
– С тобой все в порядке? Сотрясения нет?

– Всё... всё в порядке, - заверил её очнувшийся Антоний.
– Не познакомишь нас? Раз уж мы тут все... сегодня собрались.

– Марк Фурий Северин, - безмятежно сообщил новый... друг Ливии.
– А ты, значит, психокорректор?

Смотрел он так, словно собирался в ближайшем будущем удавить свежего знакомца энергоплетью. Сначала забить до полусмерти, а потом уже задушить. И имел на то все основания.