Звездная Кровь. Изгой VII
Шрифт:
— Держи, — её голос был ровным, почти механическим, без малейшей тени эмоций, как будто она передавала мне не бесценные предметы с почти волшебными свойствами, а столовый прибор. — Оружие должно быть при хозяине, особенно такое. Ценное…
Я с искренней, почти детской благодарностью кивнул, принимая свой меч. Рельефная рукоять, обмотанная загрубевшей кожей, привычно и удобно легла в мою ладонь, словно была её естественным продолжением. Этот клинок из редчайшего иллиума, не раз спасал мне жизнь в самых безнадёжных ситуациях, и я чувствовал с ним необъяснимую, почти мистическую связь. В ответ, недолго думая, я снял со своего пояса «Медвежью»
— Это тебе, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более безразлично.
Что сказать ещё? Расставаться с этими трофеями было немного жаль, но Ами ни разу не дала повода сомневаться в своей лояльности.
— Подарок. Сделал из когтей той самой твари, что чуть не отправила меня на тот свет. Может, пригодятся в хозяйстве. Ну, или на память оставишь, если выживем.
Ам’Нир’Юн, как её звали на родине, удивлённо вскинула свои тонкие, изящно изогнутые брови, но, не раздумывая, взяла предложенное оружие. Её длинные, тонкие пальцы с неожиданной осторожностью коснулись грубоватой кромки широкой сабли. В её тёмных, обычно холодных и непроницаемых глазах на неуловимое мгновение промелькнуло что-то похожее на искреннее удивление и даже, кажется, благодарность, но тут же скрылось за привычной, непробиваемой маской ледяной отстранённости.
— Спасибо, — коротко, почти отрывисто, ответила она, сноровисто пристраивая тяжёлую саблю на своём бедре.
Кинжал она ловко сунула за широкий кожаный пояс, стягивавший её талию.
— Редбьёрн… Я слышала легенды, что их когти прочнее самой лучшей закалённой стали. Не знала, что ты ещё и кузнец, Кир. У тебя много скрытых талантов.
— В Легионе, знаешь ли, многому учат, — уклончиво ответил я, позволяя себе кривую ухмылку. — Выживать, например. И делать оружие из всего, что под руку попадётся.
— Это верно, — неожиданно легко согласилась моя молчаливая напарница, и уголки её губ едва заметно дрогнули, словно она тоже хотела улыбнуться, но в последний момент передумала. — Но точно не такому. Такие вещи передаются от отца к сыну, или от мастера к ученику…
— … Или от старшего брата к сестре, — уже не скрываясь улыбнулся я. — Владей.
Этот спонтанный обмен оружием, как и наше последовавшее за этим неловкое молчание, были чем-то значительно большим, чем можно было подумать со стороны. Это был негласный знак, некий символ того, что между нами, несмотря на все застарелые подозрения и почти демонстративную отстранённость, возникло нечто хрупкое, едва уловимое, но определённо существующее. Что-то вроде зарождающегося доверия. Или, по крайней мере, взаимного уважения и признания силы друг друга. А может, даже намёк на дружбу, хотя в это верилось с трудом. Дружба — слишком большая роскошь.
— Какие у нас планы… Кровавый Генерал? — с неожиданно серьёзным, почти торжественным выражением лица спросила Ами, прерывая затянувшуюся паузу.
Прозвище, которым меня наградили эти полоумные газетчики, прозвучало из её уст без тени иронии, но всё равно резануло слух.
— И ты туда же? — я поморщился. — Ещё скажи «Ваше Превосходительство». Пойдём со мной, — сказал я, поднимаясь со скрипучей скамьи. — Нужно проверить укрепления. Твой свежий, незамыленный взгляд может оказаться весьма полезным.
— Передо мной можешь не играть в таинственного стратега, Кир, — с ледяным, почти металлическим
— Плана, действительно, пока нет. Потому что его чертовски сложно составить, пока нет свежих данных разведки, — честно признался я. — Ждём возвращения людей атамана Драка. Они должны были проверить окрестности. Думать будем после того, как получим от них информацию. А пока — осмотрим то, что я успел построить и как на стенах службу несут.
— Ясно… — она коротко кивнула, и в её глазах я снова уловил что-то похожее на уважение.
Мы вышли из душной кантины на тусклый, нереальный свет далёкого гигантского Игг-Древа, чья крона заливала ореолом сияния четверть небосклона. Породистый нетерпеливо переминался с ноги на ногу у входа, время от времени издавая низкий, гортанный звук, словно не смазанная петля металлических ворот открывалась и закрывалась. Очень громко и абсолютно не музыкально. Я легко запрыгнул в удобное, богато украшенное седло. Ами, к моему удивлению, не стала ждать приглашения, а с ловкостью и грацией дикой кошки взлетела на круп птицы за моей спиной, инстинктивно обхватив меня руками за талию, чтобы не свалиться. Её неожиданная близость, как это ни странно, не вызывала у меня ни отторжения, ни, тем более, желания. Может быть, потому, что от неё пахло свежим степным ветром, пылью дальних дорог и едва уловимым запахом машинного масла. Что-то в ней было от дикой, первозданной, необузданной силы природы, что вызывало скорее инстинктивное уважение и настороженность, чем банальное мужское влечение.
Мы не торопясь объехали недавно возведённые, а точнее, наспех сооружённые укрепления — невысокие, но довольно прочные стены из местного камня и глины, земляной вал, кое-где усиленный крупными валунами, и неглубокие, но широкие рвы, выкопанные моим Доменом Диких Строителей. Всё это, конечно, выглядело грубо, примитивно и до отчаяния функционально, но, я надеялся, достаточно надёжно, чтобы остановить хотя бы первый, самый яростный натиск этих озверевших песчаников. Если он, конечно, последует.
313
— Ты проделал колоссальную, почти невозможную работу, Кир, — неожиданно заметила Ами, внимательно осматривая наши импровизированные бастионы.
Её голос был лишён колкости и сарказма.
— Для этого Богом забытого плоскогорья, где из естественных укрытий только собственная тень да редкие колючие кусты, это самая настоящая крепость. Мой отец, да будет благословенна его память, наверняка оценил бы твою предусмотрительность и инженерный талант. Хотя, скорее всего, он бы тут же заметил, что рвы недостаточно глубоки, а бруствер можно было бы и повыше сделать, да и бойницы расположены не совсем правильно. Но он всегда был невыносимо ворчливым и придирчивым стариком, особенно во всём, что касалось войны и обороны. Такая уж у него была натура.
— Максимализм — это, конечно, хорошо, когда у тебя есть неограниченное время и неисчерпаемые ресурсы, — хмыкнул я в ответ, поправляя ремень с револьвером. — А когда в твоём распоряжении всего лишь сутки до следующего штурма, приходится довольствоваться тем, что есть, и молиться, чтобы этого хватило. Главное, чтобы эта наша «крепость» выдержала хотя бы несколько атак. А дальше… Дальше или песчаники кончатся, или у нас закончатся защитники.
Ами вздохнула печально, но заметила вполне прагматично: