Звездная Кровь. Изгой VII
Шрифт:
— Простая арифметика войны…
Пока мы, погружённые каждый в свои невесёлые мысли, объезжали импровизированные укрепления, в кантину, вернулись разведчики Драка. Точнее, это были посыльные — двое совершенно измождённых, покрытых с ног до головы серой пустынной пылью и запёкшейся кровью бандитов на таких же загнанных, едва переставлявших ноги цезарях. Они принесли дурные вести. Песчаники не просто отступили после нашей вылазки — они собрались в большом, стихийном лагере по дороге к Чёрным Скалам, и их там было гораздо, гораздо больше, чем мы первоначально предполагали. Похоже, что наша дерзкая вылазка и последующий огненный дождь не столько напугали их, сколько раззадорили, как разъярённого быка красной тряпкой. Эти твари были упрямы, как мабланы,
Я молча выслушал их сбивчивый, полный ругательств и проклятий доклад, чувствуя, как внутри всё неприятно холодеет, будто проглотил кусок льда. Значит, снова в бой. Значит, проклятая карусель, о которой я думал совсем недавно, продолжает свое безумное, кровавое вращение. И нам снова придётся ставить на кон свои жизни.
— Собирай всех у кантины, — глухо бросил я Драку, который уже успел подойти к своим измочаленным людям и теперь что-то негромко выговаривал им, тыча пальцем в сторону Чёрных Скал. — Нужно срочно поговорить. Со всеми.
Через полчаса, или около того, у главного входа в заведение Хеога Сворга, собралась вся наша разношёрстная, разномастная толпа — угрюмые, молчаливые старатели с застывшим в глазах страхом, мрачные, готовые к худшему бандиты из отряда Драка, мои немногочисленные, но верные спутники. Лица у всех были мрачные, как тучи перед грозой, и до предела напряжённые. Я, недолго думая, взобрался на пустую, рассохшуюся бочку, чтобы меня было лучше видно и слышно всем собравшимся.
— Слушайте все сюда! Внимательно! — мой голос, усиленный каким-то внутренним напряжением, прозвучал неожиданно громко и властно, перекрыв общий гул и заставив всех замолчать. — Разведка только что донесла, что эти пустынные выродки, снова собирают свои силы! Они остановились по пути к Чёрным Скалам, и их там целая прорва! Если мы будем сидеть здесь, сложа руки, и смиренно ждать, пока они наберутся наглости и снова припрутся под наши стены, чтобы устроить нам очередную весёлую ночку, то нам всем, рано или поздно, придёт крышка! Войну, сидя в глухой обороне, никогда не выиграть! Поэтому я вижу единственно верное решение — нанести удар первыми! Внезапно и со всей возможной яростью! Выбить из них всю дурь, пока они окончательно не очухались от нашего «гостеприимства» и не полезли на нас с новой, удвоенной силой! Показать этим ублюдкам раз и навсегда, что Посёлок Старателей — это не сладкая, мягкая булочка, которую можно сожрать без последствий, а твёрдая, зазубренная кость, которой и подавиться недолго!
Я замолчал. Наступила гнетущая, почти оглушающая тишина. Люди растерянно переглядывались, на их обветренных, покрытых пылью лицах отчётливо читалось сомнение, неуверенность и первобытный, липкий страх. Первым не выдержал Хеог Сворг, плотный, вечно потный и суетливый тип. Его красное, лоснящееся лицо не выражало ничего, кроме растерянности и откровенного ужаса.
— Ты… ты это серьёзно, Кир? Ты, наверное, шутишь, да? Или перегрелся? — начал он визгливым, срывающимся голосом, нелепо размахивая руками. — Мы же не какой-то там летучий отряд аркадонской крылатой кавалерии! Мы мирные, простые люди! Старатели! Какие, к Единым, Чёрные Скалы? Пусть туда идут эти… бандиты Драка! Они к резне и грабежам привычные, это их работа, а мы-то тут при чём? Мы и так еле-еле отбились в прошлый раз, чуть все тут не полегли!
Несколько бандитов из шайки Драка, стоявшие немного поодаль и до этого мрачно молчавшие, услышав слова Сворга, как-то нехорошо переглянулись, и их взгляды не предвещали ничего хорошего. Слова трусливого торговца явно задели их за живое, за их бандитскую «честь». Назревал очередной, уже который по счёту, внутренний конфликт. Чёрт бы побрал этих людей с их вечными склоками!
И тут, совершенно неожиданно для меня, вмешалась Мико. Она решительно вышла вперёд, растолкав нескольких старателей, её ярко-зелёные глаза горели праведной яростью.
— Да что вы за люди такие, а?! Вы не мужчины! Вы трусы проклятые! — её голос звенел, как натянутая струна, перекрывая недовольный гул толпы и заставляя всех обратить
Она обвела разъярённую, но уже притихшую толпу гневным, обжигающим взглядом.
— Хватит дрожать, как последние трусы под забором! Мы — старатели! Мы привыкли бороться за свою жизнь, за каждый кусок руды, за каждую каплю воды! Или вы уже забыли, каково это — стоять насмерть за свой клочок земли, за своих близких?
Как это ни странно, но её обжигающие, немного пафосные, но искренние слова возымели неожиданное действие. В толпе послышался сначала робкий, а затем всё более уверенный одобрительный гул. Мужчины начали переглядываться, и в их глазах вместо страха стало появляться что-то похожее на решимость. Мико, почувствовав это изменение настроения, повернулась ко мне.
— У тебя есть план, Кир? — спросила она, меня взглядом.
В её глазах больше не было прежнего вызова или враждебности, только прямой, деловой вопрос и какая-то отчаянная, почти детская надежда.
— Да, примерный план имеется, — кивнул я, стараясь скрыть удивление от такой быстрой смены её настроения. — Но для его осуществления мне нужны добровольцы… Готовые рискнуть всем.
Мой план был прост и дерзок. Нужно было повторить успех нашей вылазки и ночного обстрела. Только на этот раз я собирался поменять их местами. Сначала мы с Чором наведём шороху, а когда пстынники побегут, их встретит и рассеет паромобиль с пулемётом. За разрозненными и бегущими в панике группами выдвигается вся имеющаяся у нас кавалерия. Война научила меня не строить далеко идущие планы. Поэтому все было просто. Если враг будет отступать, действуем по первому сценарию. Ну а если нет, то разделяемся на небольшие группы и уходим все по отдельности под защиту стен и ждём атаки орды мутантов.
314
Я обвёл тяжёлым, внимательным взглядом собравшуюся у кантины толпу, ожидая ответа на свой невысказанный вопрос. Напряжение, казалось, можно было потрогать руками, оно висело в сухом, пыльном воздухе, густое и липкое, как пустынный зной перед долгожданной, но яростной бурей. Лица старателей, измождённые, обветренные, покрытые слоем въевшейся грязи, выражали целую гамму противоречивых эмоций. Здесь был и застарелый, въевшийся в кости страх, и глубокая, почти смертельная усталость, и глухая, затаённая злость. У всех эти чувства были смешаны в разных пропорциях, но в глазах каждого из них я видел главное — эти люди были готовы к самым решительным и отчаянным действиям. Они напоминали мне затравленных, израненных зверей, загнанных охотниками в самый угол, но ещё не сломленных окончательно. Готовых яростно царапаться и кусаться до последнего вздоха, до последней капли крови. Мои слова, брошенные в эту напряжённую тишину, повисли в тяжёлом знойном воздухе, пока ещё доходили до них, оседая в этих простых людях. Но было заметно, как в их воспалённых, покрасневших глазах отчаянно борется первобытный инстинкт самосохранения с последней, почти безумной надеждой на то, что я — не просто очередной самозванец-авантюрист, ведущий их на бессмысленную бойню, а тот, кто действительно может их спасти. Или хотя бы дать шанс отомстить.
Первым, как это ни странно, учитывая его репутацию мелкого жулика и трусоватого хвастуна, откликнулся Минтен. Он сделал неуверенный шаг вперёд, отчаянно пытаясь выглядеть бравым и решительным, хотя его криво сросшийся, сломанный в молодости нос и постоянно бегающие, неуверенные глазки предательски выдавали его внутреннюю нервозность и страх.
— Ну, я это… Я готов! — выпалил он неожиданно громко, словно боялся, что если не скажет сейчас, то не скажет никогда. — Давно уже пора этим проклятым песчаным крысам их вонючие хвосты поприжать! Совсем обнаглели, твари!