Звёздная пыль
Шрифт:
– Держись крепче. И не бойся.
Подумав, он добавил:
– Я тебя обязательно найду, где бы ты ни оказался!
Наш «тандем» тронулся и уже издалека я снова услышал голос Рустама:
– Дала мукълахь кхин а гур ду вай!
Султан обернулся и перевёл его слова:
– Он сказал тебе: «Даст Бог, увидимся!».
Глава 13. Бессмертники
С первых дней моей практики я быстро освоился со своими обязанностями по работе, сдружился с ребятами из ансамбля, которые почему-то очень благоволи мне. Со Светланой мы тоже стали друзьями, хотя иногда и возникали у нас с ней мелкие ссоры, в основном из-за предлагаемого мной репертуара. Петь джаз она категорически не хотела, и я буквально силой навязывал ей «вечно зелёные хиты» Эллы Фитцджеральд
32
Час джаза (англ.)
Очарованный голосом Светланы, я всеми силами пытался увлечь её джазом, и, если бы у меня было в достатке музыкального материала для иллюстраций, несомненно, победа была бы за мной.
Характер у Светы оказался сложным: она была очень вспыльчивой, хотя и быстро отходила и ещё необыкновенно ранимой – даже безобидная шутка в её сторону могла вызвать у неё болезненную реакцию. Обнаружилось это буквально с самого начала наших с ней творческих изысканий.
Получив распоряжение о создании агитбригады на период уборочной страды, мы все вместе дружно взялись за дело. Я быстро набросал сценарий (благо, в библиотеке нашёл подходящий материал) и мы приступили к репетициям. Репетировали всю неделю по вечерам, а в субботу и воскресенье договорились поработать с утра. На последней репетиции я сидел в зале и делал замечания по ходу всего происходящего на сцене. И если с самим выступлением было, в общем-то, всё в порядке, то сам выход представлял собой неприглядное зрелище. Несколько раз я возвращал всех участников на исходную позицию за кулисы и заставлял их выйти красиво и непринуждённо. Обращая внимание на походку Светланы, я сделал ей замечание:
– Света! Ну как ты выходишь? Ты посмотри на Довгаль Юлю! Она плывёт, словно лебёдушка, а ты скачешь как кенгуру!
Светлана резко остановилась и, повернув ко мне залитое краской лицо, выпалила:
– Счастливого плаванья тебе и твоей лебёдушке!
С этими словами она спрыгнула со сцены и выбежала из зала. На какой-то миг воцарилась полнейшая тишина, которую нарушила Юлька:
– Зря ты с ней так, Саша. Теперь она не придёт, проси не проси. А завтра нам выступать.
– Ладно, я поговорю с ней. Все свободны.
Раздосадованный, я вышел из дома культуры и направился домой, в надежде помириться со Светой. Дома я её не застал, ни Лёшка, ни Валентина Ивановна её не видели.
– Может быть, она пошла на скамеечку? – высказала предположение Валентина Ивановна, когда я рассказал ей о случившемся. – Когда она чем-то расстроена, она обычно уходит туда и долго там сидит, пока не выплакает все слёзы.
– А что это за скамеечка? – спросил я её. – И где она находится?
– Эту скамеечку сделал наш папа, когда ещё был жив. А находится она на горе, сразу за посёлком.
– А как туда можно попасть?
– А как выйдешь из посёлка, прямо иди по дороге и там увидишь высокую горку, поросшую кустарником. Поднимешься на неё и там, на полянке, скамеечка.
– А в какую сторону идти?
– В сторону Ясногорки, по старой дороге. Сначала пойдёшь по нашей улице, а через один квартал свернёшь вправо и идёшь до конца посёлка. А там увидишь.
В ту же секунду я сорвался с места и помчался в сторону, указанную мне Валентиной Ивановной. Но, то ли моя поспешность, то ли ещё какая другая причина, помешали мне правильно сориентироваться на местности, и я попросту заблудился. Старая, заброшенная
Я долго и с упоением рассматривал идиллическую картину летнего дня, а потом собрал большой букет ярких солнышек и пошёл в сторону близлежащего холма. На моём пути оказался ещё один овраг, поросший лесом и с пересохшим ручьём. Чтобы сократить расстояние, я решил идти напрямик, но увяз в липкой глине, из которой с трудом смог вырвать свои сандалии. Выбравшись на сушу, я направился в сторону реки с намерением привести в порядок себя и свою обувь. После всего этого мне уже было не до скамеечки. По берегу реки я добрался до каменного карьера, а оттуда вернулся в посёлок.
Перед тем как войти в калитку, я спрятал цветы под рубашку, затем тихонько подобрался к распахнутому окну Светиной комнаты и положил их на подоконник. Так же осторожно я прошёл в свою комнату и улёгся на кровать.
Я не знаю, сколько прошло времени потому что, наверное, уснул. Очнулся я от какого-то лёгкого движения возле себя. Я открыл глаза и увидел Светлану. Она сидела на подоконнике, поджав ноги под себя, и весело смотрела на меня. В руках у неё был букет тех самых цветов, которые я принёс ей; она держала их у своего рта, как бы вдыхая их аромат. Я мигом сбросил с себя сон и, поднявшись, обратился к окну.
– Спасибо за цветы, – улыбнувшись, сказала она. – Где ты их нарвал?
– В поле. Я пошёл искать тебя, а нашёл эти цветы. Красивые, правда?
– Это бессмертники. Папа их очень любил.
– Почему бессмертники?
– Потому что они никогда не умирают. Даже когда высохнут, они остаются такими же яркими и душистыми.
– А ты где была?
– Я училась красивой походке. Показать?
– Покажи.
Света спрыгнула с подоконника и стала прохаживаться вдоль окна, нарочно выворачивая ноги и подёргивая плечами.
– Ну, как?
– Здорово! – смеясь, ответил я. – Сам Чаплин позавидовал бы!
Света подошла к окну и, перегнувшись через подоконник, сказала:
– Вот так завтра я буду выходить на сцену.
Я вплотную приблизился к ней, коснувшись своим лбом её лба.
– Ты прости меня, Светлячок. Я был не справедлив к тебе. Не обижайся, пожалуйста.
Она наклонила голову так, что моё лицо окунулось в её волосы, и тихо произнесла:
– А я и не обижаюсь уже.
Я обнял её за плечи и поцеловал в голову.
– Ты умница… ты… ты… – я не знал, что сказать ей, я подбирал слова, а голова кружилась от запаха её волос, – ты… ты… замечательная девчонка… я тебя… я просто без ума от тебя…
– Сашка…
Она выдохнула моё имя. Потом тряхнула головой и просто сказала:
– Идём обедать. Мама зовёт.
Глава 14. Ночной переход
Было уже почти темно, когда мы добрались до маленькой кошары, упрятанной в глубокой теснине, на берегу резвого ручья. Вначале верхом было ехать очень даже неплохо, но потом, когда широкая тропа, пролегающая зелёными лугами, сменилась на узкую, повисшую над пропастью, тропинку, стало страшно. С высоты седла, в которое я уцепился мёртвой хваткой, было видно глубоко вниз, и эта бездонная глубина захватывала и пугала, до судороги вжимая ноги в бока лошади. Мне не было необходимости управлять Маржаном, так как он был привязан уздечкой к хвосту впереди идущего коня Султана, но и того, что я испытал, сидя на его спине, оказалось достаточно, чтобы одеревенели все мои конечности. По прибытии на кошару я не мог даже пошевелить пальцами рук, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно слезть с коня. Султан это, очевидно, понял, так как сразу же помог мне опуститься на землю.