Звёздная пыль
Шрифт:
– Я тебя предупредил. Я сказал, что будет сюрприз. Разве не так?
В продолжение вечера я находился под впечатлением встречи с Днепровым. Меня охватило какое-то странное внутреннее волнение, причину которого я никак не мог понять. Во мне всколыхнулась память о самом дорогом и невозвратном, чувство одиночества, более глубокое, чем я мог предположить, тоска, ставшая почти физической мукой вдруг охватила меня…
После полуночи в переполненный зал ресторана ввалилась шумная ватага кавказцев. Это были рослые, крепкого телосложения, молодые бородачи-горцы, совершенно несхожие ни с грузинами, ни с абхазцами, и уж точно, с армянами. Переговорив о чём-то с
Немало удивляясь пристрастиям этих бородачей, я, незаметно для себя, сделался центром их внимания и, подбадриваемый аплодисментами, одобрительными репликами и хорошими воздаяниями, вошёл, как говорится, в раж. Мои друзья-музыканты всячески поддерживали меня в игре, в результате чего получилось довольно занимательное ревю. В конце концов, воспользовавшись их настоятельной просьбой, я подсел к их столу, где они проявили самое, что ни на есть, безграничное хлебосольство. Воздавая любовь джазу и, в частности, саксофону, они не выказывали особенных знаний в этой области, ограничиваясь хвалебными речами в мой адрес и длинными витиеватыми тостами.
Подчиняясь своему настроению, я всецело отдался застолью и полностью потерял контроль над собой. Очень скоро я вошёл в такое состояние, когда под действием алкоголя мозг полностью отключается, а тело превращается в аморфную массу.
Глава 10. Дождь
В пятницу наконец-то, пролил дождь. Для нас это оказалось полной неожиданностью. После полного прогона агитбригады мы со Светланой задержались в «музыкалке» – разучивали песню «Puttin' On The Ritz» 28 из репертуара Эллы Фитцджеральд. Несмотря на кажущуюся простоту очень популярной в те времена темы, мы, буквально, запутались в английском тексте и никак не могли его совместить с довольно быстрым темпом мелодии. Света нервничала, отказывалась вообще петь эту песню, я пытался её уговорить, так как на неё у меня была хорошая аранжировка для биг-бэнда, и мне не хотелось терять возможность использовать её как концертный вариант. Мои уговоры плохо действовали, и дело дошло чуть ли не до ссоры, но в это время к нам прибежала вахтёрша тётя Зина и, задыхаясь, выпалила:
28
Американская популярная песня, ставшая со временем джазовым стандартом, написанная Ирвингом Берлином в 1929 году. Приобрела популярность после того как прозвучала в одноимённом фильме 1930 года. Название песни отсылает к фешенебельным отелям Сезара Рица.
– Там гроза собирается, вы не успеете до дома добежать!
Мы быстро отключили аппаратуру и мигом вылетели на улицу. В это время полыхнула молния, и почти сразу же оглушительно громыхнул гром. Света вскрикнула «ой!» и схватила меня за руку. На асфальт упали первые капли дождя, редкие, но крупные, как сливы. Мы изо всех сил устремились домой, но успели добежать только до парка. С неба буквально упала лавина воды, сопровождаемая яркими вспышками молний и мощными раскатами грома. Нашим убежищем оказалась высокая круглая беседка, заплетённая повителью. Её бетонная крыша укрыла нас от потока воды, но от грозы, которой, как оказалось, Светлана панически боится, спрятаться там было невозможно. Она вся вжалась в меня, как
– Не бойся, Светлячок, я с тобой!
Водяная пыль достала нас и под крышей беседки, но спастись от неё оказалось практически невозможно. Я сел на скамейку и попытался закрыть Светлану своей расстегнутой рубашкой. Она тесно прижалась ко мне, спрятав своё лицо у меня на груди, а я окунулся в её волосы, и дышал, дышал их запахом, чувствуя, как горячая волна нежности наполняет моё сердце.
«Боже, как же мне хорошо с тобой! – думал я, – а мы ведь чуть не поссорились, хорошо, что гроза началась». Света словно прочитала мои мысли и, не отрываясь от моей груди, произнесла:
– Мне уже не страшно. С тобой я ничего не боюсь.
– Вот и хорошо. Ты на меня не обижаешься?
Она тряхнула головой.
– Нет. Только я твой джаз не люблю. Не понимаю я его.
– А что бы ты хотела петь?
– Не знаю. Я хотела бы как Юлька. Только другие песни. Которые бы мне нравились.
– Хорошо, что-нибудь придумаем.
Гроза кончилась так же внезапно, как и началась. Из-за туч выплыла огромная луна, отразившись в такой же огромной луже возле беседки.
– Смотри, две луны, – сказал я.
– А ты знаешь, о чём это говорит? – спросила Света.
– О чём?
– О том, что дождь уже кончился, – сказала она, вставая с моих колен.
– Жалко. Лучше бы он шёл до утра.
Света улыбнулась, блеснув отражением луны в своих глазах-озерках, и стала разуваться.
– Ты чего это? – спросил я её.
– Босиком пойду, – весело отозвалась она.
– Не выдумывай! Смотри сколько мусору в этой луже!
В луже возле беседки действительно плавали бумажные стаканчики от мороженого, шелуха от семечек, окурки и прочий мусор. Я подхватил Светлану на руки и смело шагнул в то место, где блестела вторая луна.
– Что ты делаешь, Сашка! – со смехом вскрикнула она и крепко обхватила руками мою шею.
Но я уже нёс её, шагая по тёплым, почти горячим лужам.
– Тебе, наверное, тяжело, Саша?
– Нет, что ты! Ты же лёгкая, как пушинка!
Я бережно держал на руках драгоценную ношу и был просто вне себя от счастья.
Скоро асфальт кончился, а с ним и лужи. Дорога покатилась вниз под горку и была почти сухая.
– Пусти, Саша, здесь уже сухо, – попросила Света.
Я опустил её на ноги.
– Всё хорошее всегда быстро кончается, – сказал я.
– Тебе понравилось меня нести?
– Очень. Я бы вот так и нёс тебя по жизни.
Света улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
Возле калитки нас ждала мама – Валентина Ивановна.
– Не промокли? Я за вас так волновалась. Такая гроза была! А Светка ужас как боится её!
– Нет, всё хорошо, – ответил я.
– Мы в беседке грозу пережидали. И мне совсем не было страшно. Нисколечко! А потом меня Саша нёс через лужи на руках.
– Твой кавалер промок до нитки, – засмеялась Валентина Ивановна, – а вот ты почти сухая. Тебе есть во что переодеться, Саша?
– Конечно, – ответил я, – а это всё до утра высохнет.
– Ну, иди, переоденься, а потом будем чай пить.
– А можно будет потом нам посидеть ещё немного? – спросил я Валентину Ивановну, на что она, как обычно, ответила:
– Сидите хоть всю ночь, а я пойду спать, завтра утром на работу.
После чая мы устроились на скамейке, погрузившись в невообразимый аромат ночной фиалки. Отчаянно стрекотали цикады. Умытые дождём, блестели большие, синие звёзды. Я взял в руки Светину ладошку, а она положила голову мне на плечо.