Звёздный «Кентавр». Первая ступень

Ангелов Геннадий Евгеньевич

— Я вот, что хочу предложить, — начал он, сверкая хитрыми глазами. — Ты только выслушай и не торопись с выводами. Лады?

— Давай уже рожай быстрее, спать хочу, — ответил Князев, прикрывая рукой зевоту. — Что не мог до утра подождать?

— Нет, не мог. Давай валить отсюда. Найдём корабль и вернёмся на Землю. Вдвоём гораздо проще идти, нет этого безумного Тана, да и робот не будет мешать.

— Ты, что с ума сошёл?

Князев посмотрел на Симашкина перепуганными глазами.

— Не горячись друг. Во-первых, не будет Лёшки, с его вечным зазнайством, во-вторых не придётся воевать с фаргами. Когда

не будет командира, кто нам указ, а? Видишь, дурья твоя башка, значит правильно я мыслю? Мне не хочется здесь погибнуть и тебе тоже, как я понимаю. По этому, нам надо избавиться от лишнего груза.

— Это как? Не пойму к чему ты клонишь?

— Сейчас самый подходящий случай, бластер у меня, вот он. — И Симашкин с гордостью показал оружие. — Накроем их одним махом и ходу.

— А на корабле, что скажем?

— Погиб командир в неравном бою, только и всего. На Земле Суворова героем сделают и компенсацию родственникам заплатят. А мы получим новые лычки и будем героями, живыми, но не мёртвыми.

Он оскалился, облизнул сухие губы, и с бластером направился к лагерю.

— Подожди, — Князев успел схватить его за руку. — Я, пока не согласился идти на такой поступок. Надо подумать.

— Что тут думать? — Симашкин постучал себя по голове. — Свидетелей нет, давай не терять время, пошли.

— Так ты в любой момент и меня уберёшь? Зачем лишний свидетель?

— Ты что? Мы с тобой давно кровью повязаны и не тот я человек, чтобы лучшего друга убивать.

— Если человек предал один раз, переступил через себя и совершил подлость, для него ничего не стоит сделать это и второй раз. Не верю я тебе, ты уж прости меня…

Симашкин остановился и со злобой прошипел:

— Был у меня друг, один, единственный, но больше его нет.

Он поднял бластер и направил на перепуганного Князева. Тот замахал руками, но было уже поздно. Выстрел переполошил всех и Алексей подбежал к Симашкину. Тот повернулся и абсолютно спокойно сказал:

— Вот эта сволочь командир, хотела нас всех предать. Я сам вынес ему приговор.

Алексей заметил, что Князев ещё живой, и попробовал ему помочь. Сдирая с раненого комбинезон, он хотел перетянуть рану на груди, но она была настолько глубокой, что кровь остановить не представлялось возможным. Князев умирал в страшных мучениях. С пересохших губ слетела всего одна фраза:

— Это не я предатель. Прости командир…

— Кто, скажи? — Алексей тряс Князева со всех сил, но тот уже отдал Богу душу и не шевелился.

Поднимаясь с колен, Алексей, закипая от негодования, бросился на Симашкина. Выбивая ногой из рук солдата бластер, он схватил его за шиворот и кинул на песок. Симашкин увидел, что сейчас случится непоправимое, начал умолять командира.

— Это не я, командир. Это всё он придумал и хотел, чтобы мы вдвоём бросили вас и ушли.

Он дрожал как осиновый лист, растирая рукавом комбинезона слёзы по щёкам. Алексей взял бластер и направил в лицо Симашкину.

— Или ты сейчас мне расскажешь правду, или я за себя не отвечаю.

— Я правду говорю, — не переставал твердить Симашкин.

Он уселся на песок и опустил голову между колен.

— Врёт он всё командир, не слушай его.

Алексей развернулся и увидел Тана. Тот ухмылялся и презрительно качал головой.

— Я не спал, — начал Тан, —

когда этот разбудил Князева, — и он показал рукой на Симашкина. — Он позвал его на разговор, и они вдвоём вот здесь спрятались. Я решил узнать, о чём там они говорят. Тихонько вылез из укрытия и последовал сюда.

И Тан показал место, где прятался.

— Они меня не видели, а вот я полностью слышал их разговор. Этот предложил всех убить, и идти вдвоём к кораблю. Князев не согласился и тогда Симашкин его пристрелил, из-за боязни, что он выдаст.

— Это правда, Симашкин?

Алексей не хотел всему этому верить, но судя по последним словам убитого, это так и было.

— Отвечай мразь, иначе я за себя не ручаюсь. Не доводи до греха…

— А если и правда, что тогда?

Симашкин вскочил на ноги и с обезумевшими глазами смотрел на Алексея.

— Что ты мне сделаешь? Убьёшь? То, что говорит этот Тан, не может служить доказательством. Арестуй меня, и пускай на Земле мою судьбу решает трибунал. Больше я ничего говорить не буду.

Он сложил на груди руки, как победитель. Довольный и наглый.

— Много чести для такой сволочи, как ты, чтобы тащить на Землю. Ты прав, у меня нет полномочий. Я не судья, а простой солдат, который выполняет присягу и служит народу. По этому, я поступлю с тобой как того требует военное время. Предателям не нужен адвокат и прокурор. Для них вот главный судья, — и Алексей поднял бластер.

— Молись перед смертью, если есть в душе твоей, хоть капля святого.

Тан с Юнитой не стали ждать, когда Алексей расправиться с Симашкиным и вернулись в лагерь. Громкий выстрел заставил содрогнуться Юниту и тяжело вздохнуть. Тан обнял её за плечи и сказал:

— У нас тоже хватает предателей. Не стоит из-за них переживать. Алексей поступил правильно, как настоящий солдат.

Глава 26

Ночью я много чего передумал и не сомкнул глаз до утра. Предательство Симашкина ударило под дых, и я был растерян. Что делать дальше? Куда идти? Эти вопросы как назойливые мухи не давали покоя. Я смотрел на небо и не мог дождаться утра. В лесу стояла тишина, и казалось, что я на Земле, где-то в Подмосковье. Как давно это было. Я вспоминал отца, его наставления и в глубине души соглашался с ним. Но это сейчас, когда прошло полгода и до Земли миллионы миль. Что делать без модуля? Найдём корабль, а если его захватили фарги? И такой вариант не исключался. Надежды таяли, как бумажные кораблики, на дне глубокой реки. Юнита во сне улыбалась и прижималась как можно крепче ко мне. Тан стонал от ранений, и ворочался с боку на бок. Небо и сиявшие звёзды расплывались, я медленно засыпал.

— Встать, — услышал я злобный голос, режущий слух, как лезвие бритвы.

Я открыл глаза и увидел, что нас окружили фарги. Их было четверо, они стояли как исполины в чёрных комбинезонах и шлемах. Эти твари застали нас врасплох, и даже успели одеть электронные браслеты. Я попытался шевельнуть пальцами, и дотянуться до бластера, но не смог. Резкий удар тока заставил содрогнуться от боли. Обезьяны смеялись над моими мучениями, а одна из них раздавила сапогом бластер. Мои спутники сидели на песке с такими же браслетами. Я хотел зацепить гориллу ногой и свалить, но он опередил меня и ударил в живот.