Звездный корсар

Бердник Олесь Павлович

— Ничего, такая у нас служба. А что… это ваша Галя… учится, наверное, вечерами?

— Эге ж, — отозвалась хозяйка. — Она умная девчонка. На вечернем учится. Тяжело ей. Дежурит в больнице, а затем прискочит — и за книги. Хочет настоящим лекарем стать. И станет. Не отступится.

— А родители ей помогают? — равнодушно спросил Григор, приглядываясь к щитку и ощупывая пробки.

— Сирота она, — вздохнула бабуся. — Нет у нее никого. Какие-то дяди и тети есть, но не отзываются. Почему — не ведаю. Не признают ее. А мать и отец померли. Года три уже, как

их нет. Так что она сиротка, и я ей как бы мать…

Григор искоса взглянул на хозяйку. Будто искренне говорит. Значит, Галя ей сказала неправду? Почему бы? Впрочем, глупый вопрос. Не станет же она говорить этой старой женщине о своем горе! Зачем? Тем более если она и сама ничего не знает. Что ж, из бабуси, как видно, не вытянешь ничего. Надо встретиться с Галей. А как? Снова притвориться монтером? Подозрительно. Да и хозяйка что подумает?

— А когда она дома бывает? — спросил Григор. — Поздно приходит?

— Когда как. У нее график. Сегодня, например, она днем дежурит, а завтра в ночь идет, а затем — снова днем. Послезавтра — выходной. Мы с нею и не видимся: она сюда, а я — туда.

— А вы разве работаете? — удивился парень.

— А как же, — довольно молвила хозяйка. — Еще хожу, убираю тут в одной конторе.

Слава богу, свой хлеб ем. Дай бог, чтобы и не перейти на чужой.

Странно было Григору слушать ту речь, обычная встреча открывала ему целые миры в жизни, казалось бы, совсем незаметных людей. Он быстро попрощался с бабусей, пообещал, что теперь с электричеством будет все в порядке, и вышел на улицу. На душе было нехорошо. Будто он совершил что-то постыдное. Что ж, теперь следует прийти послезавтра, когда старухи не будет. Играть ва-банк! Будь что будет!

На следующее утро Григор проснулся раненько, побрился, небрежно сделал несколько упражнений с гирями. Моясь под душем, напряженно размышлял, как поступить дальше. В сознании внезапно прозвучал насмешливый голос шефа: «Хоть трубочистом переодевайся, но информацию добудь». Трубочист? А почему бы и нет? Смешно? Зато можно замаскироваться так, что и родная мать не узнает. Как ее? Маруся Григорук.

Так, мол, и так, есть сигналы, что у вас давно не чистили дымоход, есть опасность пожара. Позвольте проверить и почистить. Я работник противопожарной инспекции, старший трубочист. Хо-хо! Можно еще главным назваться для солидности.

Или шеф-трубочистом! Целую иерархию можно придумать. Смешно? Только надо расспросить у пожарников, как все это делается, чтобы хоть вид приобрести профессиональный…

Григор снова оделся в старое платье, зашел на кухню. Мокрина — толстая, веселая, живая бабка — хозяйничала около газовой плиты. Дед Микита читал газету, хмыкая что-то себе под нос. Увидев Григора, сложил газету, поднял очки на лоб.

— Снова чучелом оделся? Ты только взгляни на него, Мокрина, сыщики-пыщики ему надоели, так он уже в блатные поперся!

— Блатные теперь в модерных костюмах щеголяют, — засмеялся Григор. — Бабуся, можно мне кофе покрепче, мне надо бежать!

— Балаганщики! — ворчал дед, снова закрываясь газетой. —

Крученое, верченое поколение какое-то пошло!

— Может, ему так надо! — укоризненно отозвалась бабуся. — Что ты пристал к парню? Сейчас, Григорчик, закипит, достань там, в судничке, кофе…

— Хочу трубочистом стать, — пошутил парень. — Пойду сегодня на курсы.

— Этого еще тебе не хватало! Из университета в дымоход полезешь. А оттуда — в дурдом. В Павловскую больницу. Я всегда говорил, что ты добром не кончишь. Такие вы все — ученые-крученые!

— Не каркай, Микита! — доброжелательно молвила бабуся, ставя на стол дымящийся кофе. — Пей, сынок! Не слушай его, он и коту будет нотацию читать, старый ворчун, характер такой вредный. Должен кого-то пилить.

— Напилил я тебя. Только опилки вокруг валяются. Совсем извелась баба, в тень превратилась.

Григор посмеивался, попивая ароматный напиток. Ему приятно было слушать старческое ворчание своих хозяев, потому что он знал: за теми скрипучими словесами прячется огромная стыдливая нежность, детская, искренняя, не желающая открываться в повседневной жизни, маскирующая свою вечную ранимость и чувствительность.

Целый день Бова провел в противопожарной инспекции; предъявив документы, попросил проинструктировать его. Младший лейтенант, худощавый парень, с ироническим видом рассказал Григору о секретах своей профессии, о немудрых причиндалах трубочистов, о способах чистки дымоходов и технике безопасности. На всякий случай Бова попросил справку о том, что он действительно работает старшим трубочистом в противопожарной инспекции. Справку дали с условием, что он ее вернет после выполнения задания.

На следующий день Григор долго спал. Резкий стук в дверь разбудил его. Он подхватился с кровати, протирая глаза. У порога стояла обеспокоенная бабка Мокрина.

— Ты случайно не заболел, Григорчик?

— Нет, а что такое?

— Да все спишь, спишь, словно после маковки. Никогда ж такого не было. Я и думаю, а вдруг заболело дитя!

— Не заболело, а сдурело! — отозвался дед Микита из кухни. — Ты же видела — комедию какую-то строил. Оставь его. Здоровый он. Его и палкой не добьешь!

— Скажешь тоже! — укоризненно ответила старуха. — Палкой! Тебя бы хорошеньким дрыном за такие слова. Сердца у тебя нет, Микита!

— А нет! — насмешливо подхватил дед. — Зачем теперь сердце? Мне в больнице транзисторы, или как их там, поставили…

— Завел уже свое радио, — вздохнула бабуся, прикрывая дверь.

Бова покачал головой. Так можно проспать и свидание. Уже около двенадцати. Надо спешить.

Натянув на себя лохмотья, Григор подошел к зеркалу, взглянул на себя. С отвращением плюнул. И в таком виде он хочет знакомиться с девушкой? Да еще о чем-то беседовать? Идиот! Она его выгонит из хаты, не захочет даже рядом стоять.

А если не выгонит, так что ему делать? В самом деле чистить дымоход? Она, кроме прочего, может еще приметить, что тут не все так просто, насторожится, и тогда…