Звездный корсар

Бердник Олесь Павлович

— Откуда это у вас, Галя?

— Что?

— Такое мышление?

— Плохое или хорошее?

— Не знаю. Опасное. Тревожное, волнующее. Мне кажется, что вы шутите, разыгрываете меня. Впрочем, нет. В глазах у вас — гнев. И ясность. Не пойму, не уловлю. Такие мысли, как у вас, появляются тогда, когда человек переживет глубокую драму. Горе высекает искры нового понимания. Но мистика…

— Я не мистик! — взмахнув крыльями ресниц, возразила девушка. — Медику почти невозможно быть мистиком. Каждый день — физиология, внутренности, грязь. Надо очень любить скрытую сущность человека, чтобы не возненавидеть его физиологию.

Знаете что, Григор? Давайте оставим эту тему… Может, когда-нибудь… Хорошо?

— Хорошо, — неуверенно согласился Бова. — Но вы обещали прочитать свои стихи…

— О любви, — улыбнулась Галя. — Пойдемте отсюда. По улице Зоологической. Там уютно… и я попытаюсь вспомнить.

Григор расплатился с официанткой. Они вышли под крону весенних деревьев. Парень шагал задумчивый, растерянный. Галя иногда искоса посматривала на него. В воздухе поплыл зной, начало припекать. Они сняли плащи. Мимо проносились редкие машины, из-под колес брызгала жидкая грязь.

— Ну что ж, начну, —

сказала девушка. — Только не перебивайте. Хорошо?

— Хорошо, Галя.

— Любовь, — медленно промолвила Галя, словно смакуя это слово, будто прислушиваясь к его звучанию. — Любовь…

Что ты, Любовь? Миражи иль основа?Дар вдохновенья? Вспышка таланта?Зверя рычанье иль Вышнее Слово?Пепел или пламень?Феникс или фантом?Что ты, Любовь? То ли взрыв сумасбродный,Мертвой природы случайная проба,Пасть ненасытная страсти голоднойИли скелет в разрисованном гробе?Катится вихрь вне предела закона,В нем перемешаны атомы, люди,Драмы, гротески, религий каноны:Было, и есть, и, наверное, будет!Нежное чувство, любовь, как зарница,Шепот несмелый, громовое слово —Все на алтарь беспощадный стремится,В страшную бездну снова и снова.Где пониманье?Где ты, критерий?Вечно сомнение в сердце пребудет?Истины Матерь? Вершина мистерий?Темная? Ясная?Кто нас рассудит?Гибнут миры.И пылают созвездья,Новых галактик грохочут зачатья,Кроносы юные в новых просторахСтрастным богиням готовят объятья.Пусть разрушаются в порох системы,Тают свидетели творческой драмы, —Евы желанные в новых ЭдемахВновь призывают любимых Адамов…Будут и яблоки, будут и Змеи,Будет паденье, проклятие Бога,Авеля нежность. Каина завистьДвинутся снова от злого порога.Сквозь революции, царства, поэмыДети Адама направятся в небо,Чтоб созидать мировые поэмы,А в результате разгадывать ребус:Что ты, Любовь?Или завет Воскресенья?Искра правечного Змея Ананты?Бред несусветный иль Божье Веленье?Пепел или пламень?Феникс или фантом?

— Странно, — сказал Григог, прослушав стихотворение.

— Что странно?

— Вы не похожи на современных девушек.

— Почему?

— Они не задумываются над такими проблемами. Любят, и все. Плачут, если грустно.

Радуются, когда весело. Они даже легкомысленны и небрежны в любви. А у вас…

— У меня… — словно эхо, повторила Галя.

— У вас сплошная рана. Душа — скрипка. Еле дотронулся — уже откликается, звучит…

— Вы ошибаетесь, — сурово ответила Галя, глядя куда-то в сторону. — Это неправда.

— Что неправда?

— О современных девушках. Что они легкомысленны. Конечно, есть и такие. Но их — меньше. А большинство — глубокие и нежные. Это они кажутся легкомысленными.

Надевают защитную маску, чтобы вы, мужчины, не ранили их. Вы добираетесь к сердцу, чтобы сразу… оседлать его.

— Вы не очень уважительно относитесь к мужчинам.

— Так оно и есть. А девушки должны беречь свою нежность в тайне. Ибо что останется потом, когда мужчина сорвет цветок, растопчет и уйдет прочь? Только пустота. Девушки берегут заветный цветок для принца…

— Для принца? — растерялся Григор.

— Для единственного. Для небесного возлюбленного, который приходит в сновидении, в мечтаниях. Каждая девушка мечтает о принце. И не встречает его…

— А Ромео и Джульетта? Тристан и Изольда?

Меджнун и Лейла?

— А что с ними случилось? — возразила Галя. — Мир растоптал их, растерзал. И лишь после смерти воспел. Да и то… для спектакля, для сцены. Для денег. Для равнодушных людей, которые показывают в фойе свои туалеты.

— Это правда. Но я как-то не задумывался об этом.

— Вот видите. А о девушках думайте осторожнее. Не судите по внешним признакам. В каждом человеке — бездна. То, что снаружи, — может быть лишь пеплом. А под пеплом — жар…

— Говорите, говорите, — тихо попросил Григор. — Это прекрасно.

— Пустое, — внезапно смутилась Галя и отвернулась. — Не надо меня хвалить. А как же стихотворение? Не понравилось?

— Хорошо, — искренне сказал Бова. — Куда мне! У вас — мысль. И нежность. И глубина…

— Перехвалите, — засмеялась Галя. — Нет ничего особенного. Мне лично не нравится. То, что в сердце, — нельзя выразить в слове. Я же чувствую. Нужен какой-то новый, небывалый способ общения. Может, тогда… Только когда это будет?

— По-моему, он всегда был и есть.

— Что?

— Интуиция. Симпатия, антипатия. Даже идиосинкразия… Врожденное отвращение к определенным вещам или явлениям. Кажется, это так у вас в медицине называется?

— Так, так, — снисходительно засмеялась Галя. — Но вы правду молвили. Я ощущаю таинственную связь между всем-всем на свете. Даже между человеком и камнем, звездою, деревом, цветком. Иногда мне приятнее беседовать с березою или бродячей кошкой, нежели с человеком. А особенно люблю звездную ночь, когда никого нет, тишина и над головою сказочный Чумацкий Шлях. Неслыханная красота!

— Это и в самом деле поэтичное восприятие. Вы могли бы написать.

— Уже написала, — ответила девушка. — Я пишу все время. Когда есть свободная минутка…

— И днем и ночью слушал бы ваш голос. Прошу вас, прочтите…

У девушки пылали щеки. Она благодарно взглянула на парня и снова начала декламировать, задумчиво поглядывая в небо:

О далекие дивные звезды-светила,Что вы знаете, звезды,Про Землю мою?Что-нибудь вам известноО сказочной Еве,Полюбившей АдамаВ правечном раю?А на ваших мирахРасцветают Эдемы?И растут ли там яблониЗла и добра?И для вас, мои звезды, —Лучистые искры —Наступила ль ужаснойРасплаты пора?И на Авеля КаинПоднимает дубинку,И Творец проклинаетСозданье свое…Сохраните их, звезды,От паденья и смерти,Передайте заветноеСлово мое:«Может, люди-то больше,Чем лучистое солнце,Может, сердце богаче,Чем галактик дары!Если сердце угаснет —Вселенная гибнет,Если гаснут зеницы —Запылают миры!Люди, слышите, люди!На мгновенье замрите!Воспылайте сердцами,Дети радости ждут!Не идите, как тени,В равнодушную вечность,Пусть во храме вселенскомЗвезды снова взойдут!Ведь солнца угасаютИ гибнут планеты,В беспредельность уходитСекунда и век,Возвращаются в хаосИмперии, боги…Но бессмертьем владеетЛишь он — Человек!»

— Как это чудесно! — воскликнул Григор.

— Что?

— То, что вы написали. Уникальность человека, его души. В самом деле… только осознание, только разумность может овладеть бессмертием. А некоторые юристы пытаются все подвести под параграф закона, словно люди — штакетные палки в заборе. А в жизни… случается, что увидишь человека — и уже никогда его не забудешь. Вот как мы с вами… Как только увидел вас — все!

— Что «все»? — тревожно спросила девушка, останавливаясь под каштаном.