Звездный корсар
Шрифт:
Ничтожная потеря для Адама! Зато каков успех!
Яблоко познания Добра и Зла, пылание любви, глубины мук, трагедий и восторга!
Господи, молюсь к тебе, прошу — возьми-ка снова у меня двенадцать ребер, создай двенадцать новых Ев. Пускай они мне поднесут двенадцать яблок из Сада небывалого Познанья!
Приди, приди. Господи, и ребра спокойно у меня бери! Без них я проживу, но без подарка Ев — погибну!
Галя смеялась.
— Не станет у вас ребер — любая Ева не поможет. Будете ползать,
— Так это же символически! — защищался Григор.
— Тем более. Символы должны быть точны. Если уж у кого-то и берется ребро… то есть плоть, так это у женщины.
— Ого! Вы суровый критик.
— Да нет! Просто не люблю сомнительных шуток.
— А мне кажется, что без шуток вообще жить невозможно. Можно сойти с ума. Хотите выпить?
— Спасибо. Не надо. Не знаю, как кому — а мне редко какая шутка нравится.
— Почему?
— Шуткою чаще всего люди прикрывают свое бессилие и трагедию. Жизнь трагична…
Трагична в самом основании, а они смеются.
— Я не совсем понимаю вас, Галя, — тихо сказал Григор, прикасаясь пальцами к ее руке. — Вы такая красивая, а…
— Не надо, Григор, — резко сказала она, ставя бокал на стол. — Извините… но не надо так. Лучше прочтите мне еще что-нибудь. Но не шутку…
— Хорошо, — грустно молвил Григор. — Прочту. О рыбаке.
Все рыбаки стремятся к речке днем. А мой товарищ — нет
Чудак, как только звезды в небе засияют, он удочку берет и к озеру спешит.
Вверху сияют звезды. И в воде они же.
И кажется ему, что он плывет в пылающем просторе.
И паруса плакучих ив шумят тревожно, несут, несут челнок незримый вдаль.
Забрасывает удку друг мой. Но крючка и червяка на ней не сыщешь, лишь слово колдовское рыбак мой шепчет и целует леску.
Проходит ночь. Он терпеливо сидит над океаном звездным. Чего он ждет? Кого?
Плывет рассвет. Бледнеют звезды и прячутся в лазури ясной. Рыбак сворачивает леску, задумчиво идет домой.
А ночью снова — безнадежный лов
И все же — может быть, прицепится вдруг кто-то на слово колдовское?
А вдруг…
Сидит рыбак, плывет над звездными ветрами. И паруса плакучих ив шумят тревожно…
— Хорошо, — сказала Галя. — И правда.
— Что правда? — не понял Григор.
— Безнадежный лов. Ничего не нацепится на леску рыбака. Напрасно люди ждут.
Разве что рыба сама захочет — Какая рыба? — удивился парень.
— Бог, — просто ответила девушка.
— Вы серьезно? — растерянно спросил Григор.
— Почему бы и нет?
— Никогда не думал… что моя миниатюра вызовет такие мысли.
— Такие мысли может вызвать любой образ, — возразила Галя. — Даже червь.
Помните, у Державина: «Я червь, я Бог!»
— Помню. Но вы…
— Что?
— Разве вы верите?
— Не то слово —
Быть может, это не вера, а интуитивное знание.
— Я поражен…
— Тогда что же? — насмешливо спросила Галя. — Наши пути разошлись? Или, быть может, начнете меня перевоспитывать? Приносить популярные атеистические книжечки? Водить в кино?
— Галя!..
— Не будете? Тогда хорошо. Не бойтесь — я не сектантка. Не люблю лицемерных, суеверных собраний, где во имя Бога произносится столько хвалы и курится фимиам.
Он уже давно бы умер от тоски и ужаса. Мой Бог похож на вашу чудесную Рыбу, его не поймаешь на крючок молитвы или на червя лести…
— Какой же он? — осторожно спросил Григор.
— Не знаю. Он прекрасный — это я ведаю точно, верю. Он герой и рыцарь. Он молчаливый и громогласный. Он жалостливый и грозный. Он всесильный и незримый.
Он везде… и нигде…
— Это просто опоэтизированный человек, — вздохнул парень. — Вы создали в своем сердце идеал. И поклоняетесь ему…
— Может быть, так. А может, и нет.
— Странно. А как же ваш скепсис?
— Какой?
— По отношению к людям? В человеке много отвратительного — это правда. Но ведь причина мира (так веруют все религиозные люди), а значит, и всего, что происходит в нем, — Бог? Со скульптора спрашивают за никчемное изваяние, с сапожника — за испорченные сапоги…
— А Бог отвечает за скверный мир? — насмешливо подхватила Галя.
— А как же?
— Бог не имеет никакого отношения к миру.
— Как так?
— А так. Вы же мыслящий человек. Неужели всесильный дух стал бы заниматься созданием ограниченных миров? Каких-то шариков, планет, солнц, а тем более — микроскопических муравьев, называемых людьми?
— Я изучал десятки различных религиозных и философских течений Востока и Запада.
Большинство апологетов утверждают, что мир создан волею Творца, как бы он ни назывался… Брахмой, Иеговой, Ормуздом, Зевсом… Правда, древние гностики утверждали, что Превышний Отец, называемый Истиной, не повинен в творении нашего многострадального мира, что это — дел рук злого создателя, архонта нижних сфер.
Но эти странные идеи встретили решительное возражение отцов церкви. Так что творцом Вселенной все же следует считать Бога…
— Возможно, и так, — равнодушно согласилась Галя, допивая кофе. — Всякий бракодел — творец, на высоком месте или на низком. Но при чем тут Бог? Я в это понятие вкладываю свое, заветное. Его нельзя передать. Какое мне дело, что об этом говорили те или иные мудрецы? Да и что такое мудрость? Я принимаю Солнце таким, как оно есть, как оно кажется мне, а не таким, как его описывают астрономы или астрофизики…