Звёздный огонь
Шрифт:
– Но это так, – возразила Марлин. – Он напряженно стоит, дышит сбивчиво. Мне неловко, право слово… Дымка!
Кошка с явной неохотой отвлеклась от игры в гляделки и поплелась к хозяйке, как будто та волочила её на аркане. Едва она оказалась на юте, Крейн взлетел по сходням и быстрым шагом направился к их маленькой компании; на палубе «Невесты ветра» он вел себя по-другому и уже ничем не выказывал страха или волнения – здесь он всё-таки оставался хозяином, хоть и отдал Хагену значительную часть своей силы.
На своего помощника
– Сударыня Марлин… – Капитан «Невесты ветра» поклонился и поцеловал протянутую руку. – Рад вас видеть на нашем корабле.
– Я знаю, вы – Бастиан Эсте! – сказала девушка. – Мне Тори рассказал, что брат шкипера… э-э… носит повязку на глазу. Простите…
– Точно подмечено, – хмыкнул Крейн. – А это, стало быть, та самая Дымка? Должен признаться, она внушает мне… почтение.
Марлин, рассмеявшись, стала уверять Крейна, что её кошка страшна только с виду, а он упирался и возражал. Сама Дымка тем временем перетекла на ют, к ногам хозяйки, и по пути успела вытереться об ноги феникса. Он наблюдал за этим краем глаза и – Умберто готов был поклясться! – чувствовал себя весьма неуютно по соседству с хищницей. Ещё Умберто заметил интересную вещь: Крейн не поздоровался с Эсме и встал так, что даже не видел её из-за повязки. Нарочно?..
«Если она специально привела сюда эту кису, – подумал моряк, пряча ухмылку, – то всё понятно».
– А вот и Марко… – проронила целительница. – Кажется, он чем-то расстроен.
К этому времени уже совсем стемнело, и сам Умберто едва ли отличил бы Хагена от других прохожих. Оборотня выдавала разве что походка – уверенный быстрый шаг. Помощник капитана покачал головой: «Вошел в роль, дружище?» Ждать пришлось совсем недолго: вскоре Марко Эсте поднялся на борт и заметил на юте гостей. Ритуал знакомства с Марлин Краффтер повторился с той лишь разницей, что Хаген не стал развлекать дочь лорда-искусника светской беседой, а сказал довольно сухо:
– Дамы, я украду у вас своих помощников. Не возражаете?
Возражений, конечно, не было.
– Нас раскрыли? – поинтересовался Умберто, когда они втроем вошли в большую каюту. Хаген закрыл дверь и покачал головой. – Тогда отчего переполох?
– Не мели ерунды, – ответил оборотень, морщась. – Капитан, скажите – мастер-корабел может определить, где побывал фрегат, не подымаясь на борт и не прикасаясь к борту?
– Ты лучше расскажи мне всё по порядку, – сказал Крейн, глядя на своего двойника с усмешкой, которая не предвещала ничего хорошего.
– Что ж, хорошо, – пересмешник тяжело вздохнул и начал свой рассказ. К его окончанию от хорошего настроения Умберто не осталось даже следа, и ещё ему захотелось кинуться через стол и вцепиться в горло Хагену, хоть здравый смысл говорил, что тот ни в чем не виноват. Их приключение превратилось из опасного в смертельно опасное, причем так быстро, что никто не заметил, когда
– Капитан! – в голосе оборотня впервые проскользнули умоляющие нотки. – Скажите, что это не был блеф!
Огонек свечи отражался в глазах Феникса – множился, дробился, менял цвет с желтого на ярко-алый и обратно. Крейн молчал очень долго, по его сплетенным пальцам бегали маленькие искры. Наконец, он заговорил:
– Ты сам всё понял, друг. Ни один корабел не смог бы определить, где побывал фрегат, не прикоснувшись к нему. Тори провел тебя, как ребенка.
Пересмешник застонал и уронил голову на руки; Умберто мельком успел заметить, как изменилось его лицо. «Он не виноват! – подумал моряк. – Кристобаль должен был сам всё предусмотреть!»
– В этом нет ничьей вины, – сказал Крейн очень спокойно и даже весело. – Не Тори, так кто-нибудь другой всё равно бы что-то разнюхал… слишком уж гладко всё шло! Но, пожалуй, можно радоваться тому, что он не подверг сомнению личность Марко Эсте.
– Разве это что-то дает? – возразил Умберто. – Я пока что вижу всего один выход из этой ловушки – удрать прямо сейчас!
– Ага, так они нас и выпустили… – раздался приглушенный голос Хагена. – Я ничего не смыслю в фрегатах, но уж в некоторых вещах разбираюсь. Стоит нам отойти от причала, все пушки форта тотчас же будут нацелены на выход из бухты.
– Тогда нам конец, – Умберто развел руками. – Или я опять чего-то не знаю, Кристобаль? Ты улыбаешься, будто получил подарок, а не приглашение сосчитать острова…
Крейн рассмеялся.
– Должен же хоть кто-то на борту сохранять присутствие духа! Запаниковать я всегда успею. Скажи-ка лучше, что такого страшного произошло? Ну нацелился Тори Краффтер на шкипера Эсте и его «Верную». Должно быть, вербовщик получает от Аматейна немалое вознаграждение, раз он так стремится заполучить фрегат и всё, что на нем находится. Но я ещё раз повторяю, про мастера-корабела – это был блеф! Тори не сможет доказать, что мы помогали Лайре. Впрочем… – Магус чуть помедлил. – Навигатору и не полагается знать то, что может быть известно лишь мастеру-корабелу, так что было бы хуже, окажись ты чересчур осведомленным, Хаген. В общем, нам надо тянуть время и быть осторожнее, только и всего.
Пересмешник пробормотал что-то неразборчивое.
– Ты мне вот что скажи, – проговорил Крейн, словно не замечая, в каком состоянии находится оборотень. – На рукояти плетки Тори был именно крылатый глаз, знак мастеров полужизни? Уверен?
– Да… – раздалось в ответ, а Умберто не преминул спросить:
– Полужизнь? Что это такое, капитан?
– Если не вдаваться в подробности, – сказал феникс, – то полужизнь – искусство создания живых существ из мертвой материи. Помнишь грейну? Вот она как раз хороший пример.