Звёздный огонь
Шрифт:
«Ты ведь всё слышишь, правда? Хоть и не говоришь. Он обманул тебя и когда-нибудь жестоко за это поплатится…»
И «Невеста ветра» ответила – обняла так, как умела она одна. Их души слились, мир стал другим – ярким и красочным, полным новых звуков и ощущений. Теперь он был не человеком и не фрегатом, а чем-то иным.
«О, Заступница! Я и не знал, что быть навигатором так приятно…»
Он – замершая в полете стрела, огненная искра на границе воздуха и воды, затерявшийся в бескрайнем небе отзвук гитарной струны. Чего ещё можно
Но иногда одна лишь мысль о прошлом способна разбудить память…
…Было очень странно очнуться утром на койке, хоть и узкой, неудобной, но всё же по сравнению с кучей гнилой соломы показавшейся истинно королевским ложем. Умберто приподнялся на локтях – голова всё ещё гудела, – огляделся вокруг. Койки, гамаки, чей-то храп слышится поодаль… Что это за странное место, куда он попал? События вчерашних дня и вечера вспоминались с трудом. Кажется, его приговорили и должны были казнить, но потом что-то произошло.
– А-а, проснулся! – Над ним склонился незнакомец – седой, морщинистое лицо светится доброжелательностью и участием. – Голодный, наверное? Или сначала искупаешься?
Умберто втянул носом воздух – и его чуть не вывернуло наизнанку. Купаться, срочно! От него смердит тюрьмой, судом, приговором к высшей мере. Нужно всё это смыть… смыть всю прошлую жизнь. И какая разница, куда он попал? Будь это хоть царство Великого шторма, ему уже всё равно.
– Меня зовут Эрдан, – сказал старик. – Я здешний корабел. Ты, как я погляжу, на фрегате впервые? Что ж, капитан придумает, что с тобой делать.
В его ласковом голосе послышалось недоверчивое удивление, и Умберто тотчас же напрягся. Нет-нет, раз уж он сюда попал, то обратно нипочем не вернется! Да, бывать на больших кораблях ему раньше не доводилось, но не может быть так, чтобы для молодого парня, у которого руки-ноги на месте, не нашлось на борту подходящего дела.
– Не прогоняйте меня, – попросил он чуть слышно. – Мне некуда идти.
– А кто тебя гонит? – удивился Эрдан. – Вот приведешь себя в порядок и поговоришь с капитаном. Раз уж он тебя притащил на «Невесту» – значит, ты ему для чего-то нужен.
И вновь то же самое – недоверие, сомнение. Умберто наконец-то начал вспоминать, хотя это и было трудно – после приговора он, кажется, немного сошел с ума. Там ведь был ещё один узник, тоже смертник, и что-то было с ним не так… Он превращался в птицу? Огненную птицу, которая взмахом огромных крыльев снесла часть тюремной стены, отчего стражи тотчас же принялись бегать и орать что-то о взрыве звездного огня? Он ещё раз понюхал рукав своей рубашки, давно превратившейся в лохмотья – пахло гарью.
Потом, всё потом…
Умберто испытал настоящее блаженство, когда смог искупаться в первый раз за очень долгое время – два месяца? Три? Он не помнил, сколько времени провел в камере
А затем пришел капитан.
– Значит, это мне не привиделось? Всё было на самом деле? – спросил, робея, бывший узник. Его спаситель стоял рядом – стройный щеголеватый молодой моряк из тех, в ком с первого взгляда признаешь навигатора. Нет не так: рядом стояло существо, создание из легенды, которое просто не могло существовать на самом деле.
– Ты не веришь собственным глазам? – Феникс улыбнулся. – Пожалуй, это похвально. Я принимаю в команду лишь тех, кто способен за внешностью углядеть сущность, ведь нередко бывает так, что уродство прячет истинную красоту, а то, что выглядит прелестно, на поверку оказывается ядовитым. Скажи, как по-твоему: зачем я спас убийцу?
Умберто пожал плечами. Прошлая жизнь уже начала отдаляться, словно берег за кормой фрегата. В тумане таяли отец и брат, темный переулок и тяжелая дубина в неумелых руках. Зачем? Он хотел бы знать ответ.
– Вы же только что сказали, капитан.
Феникс рассмеялся и протянул ему раскрытую ладонь…
…«Всё это в прошлом, – сказал он себе, отгоняя назойливое воспоминание. – А прошлого нет, есть только настоящее. Ты меня хорошо научил видеть истину, Кристобаль, и сейчас её уже ничто не скроет. Да, я вижу! Я понял!»
«Невеста ветра» вздохнула – или это вздохнул кто-то другой?..
Умберто проснулся, едва рассвело, и вышел на палубу, зевая. От открывшегося его взгляду зрелища остатки сна развеялись без следа, как будто кто-то окатил моряка ведром ледяной воды.
Бэр и Джа-Джинни играли в карты. Широкое лицо грогана, покрытое короткой шерстью, выражало напряженную задумчивость – он хмурил косматые брови, кусал губы, – а крылан, напротив, выглядел очень довольным. Судя по всему, человек-птица выигрывал, чему не следовало удивляться.
– Вы что тут делаете? – строгим голосом вопросил Умберто, и игроки взглянули на него с искренним удивлением. – Вам же запрещено выходить на палубу! А если кто-нибудь увидит?
– Кто увидит? – Джа-Джинни язвительно расхохотался. – Ты глянь-ка на берег, там ни одной живой души – все спят в такую несусветную рань. И ты иди спать, не мешай!
– Но капитан приказал…
– Не вижу я здесь капитана! – перебил человек-птица. – Вот пусть он придет и сам меня отсюда прогонит. А если ты чем-то недоволен, то можешь поцеловать медузу – вон, по левому борту одна болтается.
– Сам целуй! – огрызнулся Умберто, и его рука потянулась к кинжалу. Крылан мгновенно вскочил, блеснули лезвия ножей, а хищная ухмылка превратила его лицо в подобие звериной оскаленной морды. Бэр, которому полагалось бы остановить начинающуюся драку, лишь ошеломленно глядел на своих товарищей, готовых перерезать друг другу глотки.