Звёздный огонь
Шрифт:
Они сидели, не в силах приняться за еду, и молчали…
– Не ожидала, что снова увижу сына лорда Марко, – вдруг проговорила Алиенора своим мелодичным голосом. Фаби обомлела: она-то грешным делом уже успела признать Её Величество не более чем красивой куклой! – Вы помните, Кристобаль? Мы встретились на празднике в честь рождения Рейнара…
Императрица говорила о своем старшем сыне, который пропал без вести за десять лет до того, как Фаби появилась на свет.
– Как можно о таком забыть, моя госпожа? – почтительно ответил Фейра. – Я помню каждое мгновение, хотя с той встречи
– Многое… – Алиенора тихонько вздохнула. – Рада видеть вас живым, Пламенный лорд. Не сочтите за труд напомнить, каков девиз вашего рода?
Губы феникса вновь тронула улыбка.
– Огонь вечен, пока горит, – сказал он. – Благодарю, Ваше Величество.
Фаби почувствовала, что у этого короткого разговора был некий скрытый смысл, который целиком и полностью от неё ускользнул. Ещё она заметила, что Амари пристально глядит на мать, и его глаза как-то подозрительно блестят.
На принцессу компаньонка не взглянула – побоялась.
Очень медленно и неохотно они всё-таки принялись за еду, но потом дело пошло на лад: вечер был похож на тяжелый камень, который несколько человек пытались сдвинуть с места и совсем уж отчаялись, когда он вдруг покатился сам. Фаби, впрочем, не участвовала в веселье – она отрешенно следила за музыкантами, изредка прислушивалась к разговорам и пыталась бороться со сном, который опять напомнил о себе в самый неподходящий момент.
«Вот будет смешно, если я упаду прямо тут, лицом вниз…»
Знакомая гибкая фигура в черном осторожно пробирается по темному коридору, прислушиваясь к раздающимся поблизости звукам. Это место Фаби известно, это тюрьма. Что Змеенышу понадобилось там, если Фейра на пиру, а Хаген – в лаборатории Рейнена Корвисса?..
Хаген разглядывает непонятные приспособления на столе алхимика. Кажется, что у оборотня скучающий вид, но это лишь иллюзия: просто пересмешник ещё не научился управлять своим новым лицом, и оно чаще всего отражает совсем не те чувства, которые он испытывает на самом деле…
Эсме взобралась с ногами на постель, притянула колени к подбородку. Глаза целительницы закрыты, губы что-то неслышно шепчут. Похоже, она молится, и Фаби решает, что подглядывать за этим неприлично…
Два крылана в Садах Иллюзий не теряют времени даром – им хорошо вдвоем…
– …и расскажете, что произошло на самом деле? – Резкий голос Рейго Лара вывел Фаби из оцепенения, но начало вопроса она не услышала. – Это ведь интересно не только мне, но и всем присутствующим.
– Я бы так не сказал, – встрял Рейнен Корвисс. – Не надо ворошить прошлое, Рейго.
– Мой отец был предателем, – монотонно произнес Кристобаль Фейра. – Они с моим братом оба получили заслуженную кару за содеянное. Это было совершенно справедливо. Да. Иначе и не могло быть.
Фаби обомлела; на мгновение вновь сделалось так же тихо, как было при появлении феникса. По доброй воле пламенный лорд ни за что не сказал бы такого, а это значит, Капитан-Император сумел сломить его волю, сумел доделать то, что не смог завершить много
– Вот оно как… – пробормотал Рейго, получив совсем не тот ответ, на который рассчитывал. Торре коротко рассмеялся – ему пришлось по нраву случившееся, но Фаби ничуть не сомневалась, что скопа по-прежнему жаждет крови.
– Кто-нибудь желает услышать подробности? – поинтересовался Капитан-Император. – Наш гость нынче расположен к беседе – да, Кристобаль?
– Верно, – ответил Фейра всё тем же неживым голосом. – Я готов.
…Фаби посмотрела на принцессу и увидела, что та сидит, напряженно выпрямив спину и устремив перед собой отсутствующий взгляд. Это конец, поняла компаньонка. Если Фейра не выстоял, то им и подавно не удержаться, не спастись – Капитан-Император, словно свирепый шторм, раздавит и разрушит всё, что удалось сберечь. Хаген получил три дня жизни, но из дворца ему не выбраться; крыланы так до конца своих дней и будут спасаться от тех, кто придет в Сады Иллюзий глазеть на людей-птиц; Эсме и вовсе не выживет – рано или поздно Рейго и Кармор доберутся до неё…
Спящие твари дрогнули, зашевелились.
«Уже скоро? Быть может, сейчас?..»
Усилием воли она заставила себя проснуться.
– У меня есть вопрос, Ваше Величество, – сказал Эйдел Аквила, зловеще улыбаясь. – Вы позволите? Раз уж выдалась такая удивительная возможность узнать то, о чем я не раз думал за всё эти годы… Скажи мне, Кристобаль, неужели в клане Фейра действительно не было ни одной кукушки?
– Эйдел, какая бестактность! – возмущенно воскликнула Алиенора, и её многие поддержали – Рейнен, Джессен Витес, даже Рейго Лар. – Вы забываетесь, юноша!
Улыбка исчезла с лица Аквилы, он немного смутился, но отступать не желал.
– Смиренно прошу прощения, моя повелительница. Но, раз уж запрещенное слово было изречено, пускай прозвучит и ответ на мой вопрос! Ведь, в самом деле, любопытная загадка: как в самом малочисленном семействе за долгие века не появилось ни единого… – Эйдел чуть было не сказал «выродка», но вовремя остановился. – Ни единой кукушки!
– Я не могу этого позволить… – сказала императрица, но в её голосе не было уверенности. Впрочем, разве можно было ожидать от соловья безумной смелости? – Пусть… пусть решает мой супруг.
Все взгляды обратились к Аматейну.
– Говори, Кристобаль, – негромко приказал Капитан-Император. – Говори правду!
Фейра впервые за весь вечер ссутулился, его плечи задрожали. Лицо феникса – та часть, которая была видна из-под широкой повязки – сильно побледнело и покрылось крупными каплями пота, когда он еле слышно произнес:
– У меня был ещё один брат…
Фаби услышала краем уха, как всхлипнула Ризель. Она хотела повернуться к принцессе, хоть как-то подбодрить Её Высочество, но вдруг поняла, что не может пошевелиться и что со всех сторон на неё надвигается тьма. От страха сердце забилось часто-часто, его стук эхом отдавался в ушах и почти заглушил голос Аматейна: