Звездный зверь
Шрифт:
— Но самая значительная характеристика хроший, не описываемая такими простыми параметрами, как размер, форма тела и механическое устройство, — это подавляющее воздействие силы их ума. Фактически, оно настолько подавляюще, — медузоподобный гуманоид смущенно хихикнул, — что меня почти убедили отказаться от достойного для моей профессии гонорара и считать работу на них особой привилегией.
На Гринберга это произвело впечатление. Похоже, в этих хрошиях и вправду что-то есть. Раргилиане славятся как добросовестнейшие посредники, которые скорее позволят человеку умереть от жажды, чем скажут ему, как звучит слово «вода» на местном языке, если в руках
— Единственное, — добавил Фтаемл, — что избавило меня от этой крайности, это знание, что хотя бы в одном я их превосхожу. Они не лингвисты. Их собственная речь, хоть и богатая и колоритная, это единственный язык, которым они когда-либо владели хорошо. Лингвистически они менее талантливы, чем моя раса. — Фтаемл распростер свои нелепые руки в жесте, который был чисто французским (конечно же, тщательная имитация), и добавил: — Поэтому я восстановил уважение к себе и потребовал двойной гонорар.
Он замочал. Мистер Кику мрачно уставился на стол, Гринберг просто ждал. Наконец Кику сказал:
— Что же вы предлагаете?
— Мой уважаемый друг, существует только одно приемлемое решение: хрошия, которую они ищут, должна быть им возвращена.
— Но у нас нет этой хрошии.
Фтаемл сымитировал человеческий вздох.
— Очень жаль.
Гринберг внимательно посмотрел на него. В его вздохе не было ни капли оптимизма. Он чувствовал, что Фтаемл оценивал это безвыходное положение как что-то до ужаса неприемлимое, и это было даже забавно. Всякий раргилианин, принявший на себя обязанности переводчика-посредника, неизменно беспокоился, чтобы переговоры были успешно завершены. Что-либо меньшее, чем успех, считалось у них потерей лица в своих собственных глазах.
— Доктор Фтаемл, — сказал Гринберг, — принимая на себя это поручение хроший, вы ожидали, что мы сможем вернуть им их девочку?
Усики Фтаемла вдруг опустились. Гринберг повел бровью и сухо заметил:
— Вижу, что вы этого не ожидали. Тогда могу я вас спросить, почему вы взялись за это поручение?
Фтаемл ответил медленно и без своей обычной самоуверенности.
— Сэр, от поручений хроший не отказываются. Поверьте мне, не отказываются.
— Гмм… эти хрошии. Доктор, вы извините меня, если я скажу, что все же вы дали недостаточно информации для понимания этих разумных существ? Вы говорите, что умственно они развиты настолько, что выдающийся гений такой высокоразвитой расы, как ваша, почти подавлен ими. Вы упоминали, что они сильны и в других областях… и что при этом вы, член гордой и свободной расы, вынуждены подчиняться их желаниям. Сейчас они здесь на единственном корабле перед лицом целой планеты — столь могущественной, что она смогла создать федерацию более обширную, чем существовала когда-либо прежде в этой части космоса. И все же вы говорите, что будет жаль, если мы не удовлетворим их невозможное требование.
— Все это именно так, — осторожно ответил Фтаемл.
— Когда раргилианин говорит, исполняя свои профессиональные обязанности, я не могу не верить ему. И все же в это трудно поверить. Эти сверхсущества… почему же мы никогда о них не слышали?
— Космос невероятно велик.
— Да, да. Несомненно, существуют тысячи рас, которых мы, земляне, нигде не встречали и никогда не встретим. Следует ли понимать, что и для вашей расы это первый контакт с хрошиями?
— Нет. Мы знаем о них давно. Скорее всего, намного дольше, чем знаем о вас.
— Да? — Гринберг бросил быстрый
— Ваше превосходительство, следует ли понимать этот ваш последний вопрос как упрек? Если это так, то я должен сказать, что не могу отвечать за действия своего правительства.
— Нет, это не упрек, — заверил его Гринберг. — Всего лишь вопрос. Федерация всегда ищет возможность расширить свои дипломатические связи, насколько это возможно. Я был удивлен, узнав, что ваша раса, которая на словах заявляет о дружбе с нашей расой, знала о могущественной цивилизации и ничего не сообщила об этом Федерации.
— Позвольте мне сказать, ваше превосходительство, что я поражен вашим удивлением. Космос велик, и моя раса уже давно стала великими путешественниками. Может быть, Федерация не так спрашивала?
Что касается другого вопроса, то моя раса не имеет никаких дипломатических или каких-либо других отношений с могущественными хрошиями. Эти разумные существа занимаются, как вы говорите, своим делом, и мы очень счастливы, что, как бы это сказать… не находимся при их дворе. Прошло много лет, более пяти веков по вашему летоисчислению, с того времени, когда корабль хроший появлялся в нашем небе.
— Мне кажется, что чем больше я о них узнаю, тем больше всё становится непонятным, — сказал Гринберг. — Они остановились на Раргиле, чтобы взять переводчика, вместо того чтобы направиться прямиком сюда?
— Не совсем так. Они появились в нашем небе и спросили, не слышали ли мы когда-либо о вашем народе. Мы ответили, что знаем вас, поскольку когда хрошии спрашивают, им отвечают. Мы указали им вашу звезду, и мне выпала неслыханная честь быть избранным, чтобы представлять их. — Он пожал плечами. — И вот я здесь. Позвольте мне добавить, что я узнал о цели этого похода только тогда, когда мы были уже в глубоком космосе.
От этих его слов Гринбергу яснее не стало.
— Один момент. Они взяли вас, направились к Земле, затем рассказали, что ищут пропавшую хрошию. Именно тогда вы и решили, что миссия не увенчается успехом. Почему?
— Разве это не очевидно? Мы, раргилиане, по вашему меткому выражению, самые большие сплетники во Вселенной. Возможно, вы бы из вежливости сказали «историки», но сейчас я имею в виду более яркое определение. Сплетники. Мы бываем везде, мы знаем всех, мы говорим на всех языках. Мне не нужно было рыться в архивах, чтобы узнать, что люди никогда не были на планете-столице хроший. Если бы у вас был такой контакт, вы поневоле обратили бы на них внимание, и без войны не обошлось бы. Сколько было бы пищи для злословных сорок!.. Какая яркая метафора, надо бы увидеть сороку, пока я здесь… сколько бы это породило пересказов любопытных историй, где бы ни встретились два раргилианина! Поэтому я понял, что они, должно быть, ошибаются, и потому не найдут то, что ищут.
— Иными словами, — заметил Гринберг, — вы указали им не ту планету, взвалив тем самым эту проблему на нас.
— Позвольте, — запротестовал доктор Фтаемл, — наша идентификация была точной, уверяю вас, — не вашей планеты, поскольку хрошии не знали, откуда вы, но вас самих. Существа, местонахождение которых они хотели узнать, были людьми Земли во всех возможных деталях, до кончиков ногтей и расположения внутренних органов.
— И все же — вы знали, что они ошибаются. Доктор, я не такой хороший семантик, как вы. Мне кажется, что здесь противоречие или парадокс.