Звездный зверь
Шрифт:
— Это совершенно невозможно! Полностью исключено!
— Но почему, миссис Стюарт?
— Мистер Кику, да вы просто какой-то бездушный зверь! Я ведь знаю, чего вы хотите. Вы хотите отдать моего сына, моего единственного ребенка, этим монстрам в качестве заложника. Это возмутительно!
Он покачал головой.
— Мэм, вы просто введены в заблуждение газетной статьей, не соответствующей фактам. Разве вы не видели более поздние сообщения в газетах? Например, речь министра в Совете?
— Нет, но…
— Я дам вам эту газету. Там объясняется вся та чепуха, которая почему-то попала на страницы газет. А кроме того, в ней подтверждается традиционная политика нашей Федерации: каждый за всех и все за одного, против всей Галактики, если это будет нужно. В нашем случае ваш сын как раз является тем одним, за которого выступают
— Вот как? А в газете говорилось, что эти хрошии требуют, чтобы вы отдали им моего сына в качестве заложника. Попробуйте-ка объяснить мне это, если сможете.
— Это связано с трудностями перевода. Они попросили, чтобы ваш сын был послан, просили от лица той самой хрошии, которая была членом вашей семьи в течение многих лет и звалась Ламокс, поскольку она глубоко привязана к вашему сыну. И эти дружба и понимание между существами столь разными — одна из величайших задач, которые когда-либо выпадали человечеству с тех пор, когда люди открыли, что не являются единственными наследниками Всемогущего Бога. Это редчайшее стечение обстоятельств позволит нам сократить период недоразумений и болезненного непонимания, связанный со множеством проб и ошибок, иногда растягивающийся на многие годы. — Он сделал паузу. — Мне кажется, ваш сын — это подарок, который преподнесла нам судьба.
Миссис Стюарт фыркнула.
— Судьба? Это чепуха!
— Вы совершенно уверены в том, что говорите, мэм?
— Совершенно уверена. Мой сын ни в коем случае никуда не поедет. На следующее неделе он должен поступить в колледж. Именно там его место.
— Так, значит, вас беспокоит вопрос его образования, мэм?
— Что? Конечно, беспокоит. Я хочу, чтобы он получил хорошее образование. Его отец оставил для этого деньги, и я намерена выполнить его волю.
— В таком случае, могу вас успокоить. В составе делегации, кроме посольства, отправляется еще и культурная, научная, экономическая и торговая миссии, укомплектованные множеством специалистов и ученых самого высокого класса. Ни в одном колледже в мире нет такого количества светил науки. Даже самые крупные институты вряд ли могут конкурировать с этим. У вашего сына будет возможность для систематического обучения, и когда он получит диплом, тот будет выдан Институтом космических исследований. — Он улыбнулся. — Как, это вам подойдет?
— Никогда не слышала о подобной глупости. Во всяком случае, институт — это ведь не колледж.
— Но он может выдать диплом. И даже если раньше ему этого делать не приходилось, мы изменим правила. Но диплом — не самое важное, мэм. Дело в том, что ваш сын получит исключительно высокое научное образование, с которым вряд ли может сравниться какое-либо другое. Он, вроде бы, желает изучать ксенологию? Ну что ж, он не только получит самых лучших преподавателей, но и будет жить прямо как бы в ксенологической лаборатории и принимать непосредственное участие в исследованиях. Мы очень мало знаем о хрошиях, и он будет работать на переднем крае науки.
— Но он не будет изучать ксенологию.
— Да? Но он сказал мистеру Гринбергу, что желает изучать ее.
— Да, была у него эта глупая идея, но я не намерена ему это позволять. Он будет обучаться какой-нибудь солидной профессии. Например, праву.
Брови мистера Кику поползли вверх.
— Умоляю вас, миссис Стюарт, только не это. Я сам по профессии адвокат, и в конечном счете он может оказаться на моем месте.
Она злобно посмотрела на него, и он продолжил:
— Вы могли бы объяснить мне, почему хотите лишить его этой возможности?
— Но я не… Я не вижу никаких причин, почему бы мне поступать иначе, мистер Кику, и считаю, что наш разговор бесполезен.
— Полагаю, что нет, мэм. Вы позволите мне рассказать вам кое-что? — Он принял молчание за знак согласия и продолжил: — Эти хрошии, они непохожи на нас. То, что вам кажется естественным, то необычно для них, и наоборот. Если и есть что-то общее между нашими расами, то это разум. Они кажутся такими недружелюбными, такими далекими от нас, что я, наверное, оказался бы в отчаянии, если бы не одно обстоятельство. Можете ли вы догадаться,
— Нет, не могу.
— Это ваш сын и Ламокс. Они указывают на возможности, которые могут быть реализованы, если мы постараемся приложить усилия, чтобы достичь их. Но я отвлекся. Более чем сто лет назад юное существо встретилось с дружелюбным незнакомцем и отправилось с ним. Вы знаете часть этой истории. Вторую часть я вам сейчас расскажу — она стала известной от переводчика и специалистов-ксенологов. Эта маленькая хрошия была очень важна для них, и они очень хотели, чтобы она вернулась. Их обычаи непохожи на наши. Им нужно соединить шесть различных типов генетического материала в схеме, излагать которую слишком долго. Эта маленькая хрошия должна сыграть важную роль в соответствии с планом, составленным около двух тысяч лет назад, примерно во времена Иисуса Христа. И этот план был частью еще более важного замысла — развития расы, опережающей нас, как мне сказали, примерно на тридцать восемь тысяч лет. Вы в состоянии представить себе такое, миссис Стюарт? Я, например, с трудом представляю. То есть, этот план ведет начало от тех времен, когда один из кроманьонцев обсуждал с неандертальцами цену за их планету. Но, вероятно, причина этого — в том факте, что мы представители короткоживущей расы, если говорить об индивидуальной жизни. Что бы вы сделали, если бы ваш ребенок потерялся и отсутствовал в течение столетия? Обсуждать это бессмысленно. Но известно, как поступили в этом случае хрошии. Они не слишком беспокоились, что с ней приключится что-нибудь плохое. И, конечно, они не думали, что она умерла, просто ее местонахождение было неизвестным. Они не умирают так просто. Они даже от голода не могут умереть. Вы слышали что-нибудь о ленточных червях-планариях?
— Мистер Кику, я никогда не интересовалась ксенобиологией.
— Я сделал ту же ошибку, мэм, и даже спросил: «А с какой они планеты?» Оказывается, планарии — наши сожители по планете, и на Земле их даже больше, чем людей. Но у них есть нечто общее с хрошиями: для них обоих характерно, что особи растут, когда питаются, и уменьшают свои размеры, когда не получают пищи… И, в общем-то, похоже, что эти хрошии бессмертны. Если, конечно, не произойдет несчастного случая. Я сначала удивлялся, что Ламокс настолько больше остальных хроший. Но в этом нет ничего таинственного. Вы слишком хорошо его кормили.
— Я всегда говорила это Джону Томасу!
— Как бы там ни было, это не причинило ей никакого вреда. Они уже сокращают ее размеры. Похоже, хроший даже не рассердило, что она была похищена и увезена.
Они знали, что у нее очень живой характер, и она сама искала приключений. Такой ее воспитывали. Но они хотели, чтобы она вернулась. И искали ее год за годом, идя по единственному следу, который имели: она могла улететь лишь с одной группой пришельцев из космоса. Они знали, как выглядят эти существа, но не знали, из какой части Вселенной те прибыли. Это, конечно, поставило бы перед нами очень большие трудности — но не перед ними. Похоже, они потратили целое столетие на то, чтобы проверять различные слухи, наводить справки, исследовать незнакомые планеты, и все это в течение времени, которое по их масштабам его ответствует всего лишь нескольким месяцам в нашем понимании. Конечно, по прошествии какого-то времени они в любом случае нашли бы ее, и тогда также не испытывали бы к нам ни благодарности, ни возмущения. С нами просто не считались. Могло случится так, что это был бы наш первый и последний контакт с «благородными» хрошиями, если не произошло бы некоторого осложнения, а именно: хрошия, которая хоть и выросла, но все еще очень молода, отказывается уехать без своего монстрообразного друга — конечно, монстрообразного с точки зрения хроший. Это было для них страшным ударом, но принудить ее они не в силах. Насколько велико было их разочарование, вы вряд ли сможете даже вообразить. Спаривание, запланированное еще тогда, когда Цезарь воевал с галлами, теперь, когда все уже готово к этому, когда остальные партнеры уже подросли и пришла пора встретиться, не может состояться, потому что Лами отказывается ехать домой. Она не проявляет никакого интереса к своей судьбе — не забывайте, что она еще очень молода. У наших собственных детей тоже отсутствует чувство ответственности перед обществом. Во всяком случае, она и не думает уезжать без Джона Томаса Стюарта, — он развел руками. — Можете себе представить сложность положения, в котором они оказались?