Звездный зверь
Шрифт:
Миссис Стюарт поджала губы.
— Я очень сожалею, но меня это не касается.
— Да, пожалуй, это так. В таком случае, думаю, самое простое будет позволить Ламоксу вернуться домой. К вам домой, я имею в виду…
— Что? Ну нет!
— Мэм?..
— Вы не смеете присылать это животное обратно. Этого я уже не вынесу.
Мистер Кику почесал подбородок.
— Я вас не понимаю, мэм. Ведь это же дом Ламокса в течение более длительного срока, чем он был вашим домом. Думаю, раз в пять более длительного. Кроме того, насколько я понимаю, это даже не ваша
— Это совершенно неважно. Я не потерплю, чтобы мне навязывали это чудовище.
— Это решит суд, и немалое значение будет иметь мнение вашего сына. Но зачем вам доводить до всего этого? Я же пытаюсь найти путь, который будет наилучшим для вашего сына.
Она сидела молча, тяжело дыша, и мистер Кику дал ей возможность прийти в себя. Наконец она сказала:
— Мистер Кику, я потеряла в космосе своего мужа. Я не позволю, чтобы мой сын пошел по тому же пути. Я хотела бы, чтобы он остался и жил на Земле.
Он печально покачал головой.
— Миссис Стюарт, сыновей теряют в момент их появления на свет.
Она вытащила носовой платок и вытерла глаза.
— Я не могу позволить ему уйти в космос. Он мой единственный маленький мальчик.
— Он мужчина, миссис Стюарт. Мужчины и в более раннем возрасте, бывало, умирали в битвах.
— Вы что же, думаете, что именно это и делает мужчину мужчиной?
Он продолжил:
— Обычно я называю своих помощников парнями, поскольку сам уже пожилой человек. Вы тоже думаете о своем сыне как о мальчике, потому что в сравнении с ним являетесь, извините меня, пожилой женщиной. Но представление, что мальчик становится мужчиной в какой-то определенный день своего рождения — это всего лишь юридическая фикция. Ваш сын уже мужчина, и у вас нет никакого морального права обращаться с ним как с ребенком.
— Какие ужасные вещи вы говорите! Это неправда. Я хочу только помочь ему, указать правильный путь.
Мистер Кику мрачно улыбнулся.
— Мадам, очевидно, самая распространенная слабость человеческой расы заключается в стремлении оправдывать самые эгоистические побуждения. Я еще раз обращаю ваше внимание: у вас нет никакого права лепить из него то, что вы хотите.
— У меня больше прав на это, чем у вас! Я — его мать!
— Разве слово «родитель» синоним слова «владелец»? Во всяком случае, мы с вами смотрим на это с очень разных позиций. Вы стараетесь лишить его тех возможностей, которые открыты для него, а я стараюсь помочь ему заняться тем, что он сам хочет делать.
— Из самых низких побуждений!
— Что касается моих побуждений, то это не предмет для обсуждения, как, впрочем, и ваши, — он встал. — Как я уже сказал, мне кажется, нет смысла продолжать разговор.
— Я не позволю ему. Он все еще несовершеннолетний. У меня есть права!
— Ограниченные права, мэм. Юридически он имеет право разойтись с вами.
Она глотнула воздух.
— Он никогда не сделает этого со мной, его собственной матерью.
— Возможно. Но наши суды по делам несовершеннолетних давно уже смотрят с сомнением на пользу
15. Недипломатические отношения
Мистер Кику вернулся в свой кабинет, причем желудок его пошаливал. Но он не стал предпринимать против расстройства никаких действий. Вместе этого склонился над столом и сказал:
— Сергей, загляните ко мне.
Гринберг вошел и положил на стол две катушки с записями.
— Как я рад отделаться от всего этого. Фу!
— Пожалуйста, сотрите их, а затем забудьте обо всем услышанном.
— С удовольствием.
Гринберг положил катушки в углубление на столе.
— Шеф, почему вы не сделали ему укол милосердия?
— К сожалению, не мог.
— Уэс Робинс был довольно-таки грубоват. У меня осталось такое чувство, словно я подглядывал в замочную скважину. Почему вы захотели, чтобы я ознакомился со всем этим? Мне вовсе не обязательно было об этом знать. Или необходимо?
— Нет, но когда-нибудь вам потребуется знать, как все это делается.
— Да. Шеф, вы действительно собирались уйти в отставку, если бы он вас уволил?
— Не задавайте глупых вопросов.
— Извините. Ну, а как эта проблема?
— Она не хочет пускать его.
— Нет?
— Но это неважно. Он все равно поедет.
— Она будет вопить как сумасшедшая, собирая всех газетчиков.
— Конечно, — мистер Кику наклонился над столом. — Уэс?
— Мистер Робинс находится на похоронах министра иностранных дел Венеры, — ответил женский голос, — вместе с господином министром.
— Ах, да. Попросите его, пожалуйста, зайти ко мне, когда он вернется.
— Да, мистер Кику.
— Благодарю вас, Шизуко, — помощник министра повернулся к Гринбергу. — Сергей, когда вам поручили эту миссию, временное назначение дипломатическим чиновником первого класса было утверждено в качестве постоянного.
— В самом деле?
— Да. И к вам, конечно, будут обращаться газетчики. Вы теперь занимаете высокую дипломатическую должность с постоянным статусом. Я не буду заявлять, что назначение постоянное, в течение девяноста дней, чтобы за это время кое-кто немного успокоился.
На лице Гринберга не отразилось никаких эмоций.
— Очень мило, — сказал он. — Но за что? За то, что я регулярно чищу зубы? Или потому что мой портфель всегда натерт до блеска?
— Вы направляетесь на Хрошиюд в качестве руководителя миссии. Мистер Макклюр будет послом, но я сильно сомневаюсь, что он когда-нибудь выучит их язык — что, конечно, означает, что вся тяжесть переговоров ляжет на вас! Поэтому вам необходимо выучить их язык хотя бы в минимально необходимом объеме, и немедленно. Вы меня понимаете?
Гринберг понял это следующим образом: «Макклюр будет говорить с ними через тебя, а значит, тебе придется отсеивать все сказанные им глупости».