Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень
Шрифт:
– Сударыня, вы не представляете себе, как дорого для меня то, что вы сказали. Я, право, сам не знаю, добрый ли я человек. Но мне хотелось бы не разуверить вас, мне хотелось бы доказать вам, что я… Словом, если вам понадобится помощь, знайте, сударыня, у вас есть преданный и верный друг, который всегда… всегда защитит вас, – выпалив все это залпом, Себастьян смутился и, больше не говоря ни слова, выбежал вон из комнаты и покинул дом бургомистра.
Если бы в тот момент, когда звездочет вышел на Ратушную площадь, кто-нибудь спросил, как его
Себастьян не чуял под собой дороги и не замечал никого вокруг. Несколько раз он натыкался на горожан на этой многолюдной площади и, даже не извинившись, шел дальше. Встретившийся на его пути стекольных дел мастер Гуго Кривой поприветствовал звездочета и заговорил было с ним о его астрономической трубе, но тот даже не взглянул на своего знакомого, и Гуго долго и недоуменно смотрел вслед Себастьяну.
Только обойдя здание ратуши и толкнув дверь архива, звездочет немного пришел в себя и собрался с мыслями.
Сумрачное помещение архива после залитой солнцем площади казалось погруженным во тьму. Себастьян ухватился за перила лестницы и спустился вниз. Архив располагался почти что в подвале, три его окна начинались под потолком и заканчивались на уровне глаз. Помещение было довольно просторным. Напротив входа, под окном, стоял большой стол, заваленный бумагами, справа в камине, несмотря на теплую погоду, тлели угли, слева уходили вглубь бесчисленные стеллажи с огромными книгами и толстыми папками. Архивариуса не было видно ни за столом, ни в ближайшем обозримом пространстве.
– Бальтазар! – позвал звездочет, но никто не откликнулся. Он подошел к столу и случайно заметил тонкую веревку, привязанную к резной ножке стола и тянущуюся куда-то между стеллажами. Себастьян взял веревку в руки и, перебирая ее, пошел туда, куда она уводила.
– Бальтазар! – снова позвал Себастьян, но ответа не было и на этот раз. Только веревка в руках его легонько задергалась. Себастьян устремился дальше и вскоре увидел идущего ему навстречу архивариуса. Он держал в руках клубок и наматывал на него ту самую веревку.
– Как ты тут очутился? – озабоченно спросил архивариус.
– Очень просто, – ответил Себастьян, – вошел в дверь.
– Проклятье! Неужели я забыл запереть дверь?
– Я вижу ты не рад моему приходу? – обиделся было звездочет.
– Что ты, напротив. Просто, когда я работаю в хранилище, лучше, для своей же безопасности, держать дверь на запоре.
– О какой безопасности ты говоришь?
– О, мой друг, здесь все не так
Они покинули темный лабиринт стеллажей и подошли к столу. Архивариус отвязал веревку от ножки стола и убрал клубок в ящик.
– Скажи на милость, Бальтазар, что это за веревка и чего ради ты развесил ее по всему архиву?
– Нить Ариадны, мой друг, – отвечал, усаживаясь в кресло, архивариус. – А натянул я ее, опять-таки, в целях безопасности. Ты, Себастьян, крайне удивишься, если узнаешь, что это скромное помещение – одно из таинственных и удивительнейших мест на свете. Клянусь пером и чернилами!
– Ты говоришь загадками, Бальтазар.
Архивариус достал трубку и принялся медленно ее набивать.
– Ты думаешь, так уж приятно копаться в старых реестрах и всевозможных постановлениях городского совета, по преимуществу о благоустройстве выгребных ям? Разве твоего друга не могут интересовать дела более любопытные? Или ты, вслед за многими нашими горожанами, считаешь меня всего лишь бумажным червем? Если так, то ты глубоко ошибаешься.
– Что ты говоришь, Бальтазар! Я никогда не считал тебя бумажным червем, и ты это прекрасно знаешь. Но что же такого особенного в этом архиве и о каких более важных делах ты говоришь?
Архивариус был, видимо, доволен заинтересованностью и удивлением Себастьяна. Он медленно раскурил трубку, помолчал с минуту, чему-то про себя улыбаясь, и, наконец, заговорил:
– Ты ведь должен помнить господина Гренхема, прежнего архивариуса. Он слыл чудаком в нашем городе, над ним смеялась даже ребятня. Но поверь мне, это был один из умнейших людей во всем герцогстве. Он дружил с моим учителем Виттольдом Книжником, и именно этой дружбе я обязан тем, что работаю здесь. Вернее сказать, имею счастье быть хозяином этого архива.
– Я помню не столько самого Гренхема, – перебил его Себастьян, – сколько его странное, необъяснимое исчезновение. Он пропал, и никто о нем до сих пор ничего не слышал. Многие даже считали, что он совершил какое-то преступление и скрылся.
– Самое необоснованное из всех предположений! – воскликнул архивариус. – Увы, даже меня, его помощника, вызывал судья Рукль, и я был вынужден давать какие-то показания. Дело же в действительности было куда проще. Господин Гренхем просто напросто ушел.
– Куда ушел?
– Туда, – ответил архивариус и махнул рукой в сторону стеллажей.
Себастьян недоуменно посмотрел на полки с книгами.
– Я не понял. Куда он ушел?
– Видишь ли, мой друг, – спокойно, но внушительно проговорил архивариус.– Лабиринт короля Эрсепа Проклятого, сгубившего немало рыцарей, – детская забава в сравнении с архивом вольного города Нустерна. Отсюда начинается лабиринт, равного которому нет в мире. Лабиринт стеллажей со всевозможными книгами, реестрами и манускриптами, но где он кончается, не знает никто. Во всяком случае, за десять лет службы я не нашел его противоположного конца.