Звезды и селедки (К ясным зорям - 1)
Шрифт:
– Да, да, - закивала София.
– Так вас уже на войну не заберут?
– Да, наверно, нет.
– Это хорошо. Конечно, хорошо. Докуда ж ружья носить? Распустят мужиков, земельку, слава богу, уже дали, так пускай люди работают. Немного вздохнут женщины, которые мужние, а которые вдовые? Думаете, мне сладко всю-то войну одна, только поспевай справляться, а годы сплывают, и сколько того счастья бог дал?
Она подвинулась немного, коснулась горячим бедром его руки.
– А вы не думайте, Степан... Работайте, сколько можете... Да поправляйтесь... Разве я вас в шею гоню? Мне лишь бы вы здоровые. Всех мужчин, которые на позиции
– София часто задышала и смахнула ресницами непрошеные слезы.
Достала из-за пояса платочек, приложила к носу.
– И как вы думаете - куда идти?
– И сам не знаю. Мне и четырех лет не было, как завез нас батька в степи заволжские - на переселение. Да так все там и остались в земле. Только брат с семьей. А жинка у него - ведьма. Так что нечего мне туда соваться. Видать, останусь на родной Украине.
– Это хорошо, ей-богу, хорошо. А тут вам дивчину или вдовушку хорошую найдем - душа отдохнет. Женщины у нас пышненькие, ласковые. И тут будет, и тут будет, - она коротко засмеялась.
– Слышите?
– И с грубоватой игривостью легонько толкнула его в плечо.
– Такого чернобрового да молодого, и еще красивого, да чтоб не приворожили?.. А носик пряменький, остренький, и глаза как угли, и чуб вырастет, вижу, густой да красивый. Так чего вам бояться?.. Это нам, бабам, ой как нужно бояться! Чтобы не соблазнил!..
– И скосила серый ясный глаз: что-то он скажет.
– Пойду я, хозяйка, косить, - поднялся Степан.
– И так из меня работник никчемный...
– Ну, покосите немного, покосите, а вскорости и обедать пойдем...
...За обедом София, налегая грудью на стол, сидела напротив Степана и угощала его как гостя.
Он даже вспотел от такого хлебосольства.
Но почему-то боялся поднять глаза - тревожило и пугало ее внимание. Удивило еще и то обстоятельство, что Яринка обедала не за столом, а пристроилась на подоконнике.
После того как побывал у родственников и увидал настоящую беду-голод, после того как и сам хлебнул через край того же горя, теперь, попав к Софии Корчук, Степан кусок хлеба ценил превыше всего. И его удивляла щедрость хозяйки, София - видел он - обычно была довольно-таки прижимистая.
"Да разве ж я заслужил, чтобы меня вот так кормить?.. Ну и чудеса!" хотелось сказать ему. Потому что ничего иного не могло прийти ему в голову - после голода, длительной болезни был он еще слишком слабый телом, чтобы влекло его к другим радостям, кроме наслаждения сытости.
Пообедав, протяжно фукнул, поблагодарил.
– А вы неверующий?
– осторожно придвинулась София.
– Конечно, кто как...
– Да как вам сказать...
Он пожал плечами, потом торопливо перекрестился куда-то на дверь. И самому стало стыдно за свою бесхарактерность, потому что с тех пор, как попал на войну, не осталось в его сердце ни капли веры.
"Да, - подумал, - чего только не сделаешь ради куска хлеба... Эх-ма!.."
А София осталась довольна. Хотя сама не была святошей, но то обстоятельство, что Степан с готовностью выполнил ее волю, значительно подняло его в ее глазах.
"Негордый парубок, послушный... ой, хорошо!.." - И от этой мысли так расчувствовалась, что решила завтра же перестирать его белье, а перемену дать из мужниного.
И она была так захвачена своей новой ролью благодетельницы, так умилена собственной добротой,
Хозяйка приготовила Степану узелок с полдником, и он с новым для себя чувством собственной важности повесил его на ручку косы и степенно, как хозяин, пошел на работу.
Косил почти до сумерек, и работа была ему в радость, потому что где-то в глубине сознания отметил, что в судьбе его произошла важная перемена. И домой пошел только после того, как из огорода окликнула Яринка. Он подумал, что девушка подождет его, и был разочарован тем, что она сразу же исчезла.
Во дворе он сбил косу, вытер тряпкой с намерением отбить ее утром пораньше.
София возилась у печи, а на лавке сидел какой-то широкоплечий сутуловатый человек, молодой еще, в солдатской фуражке, в защитного цвета одежде и обмотках.
– Вот оне, - кивнула София Степану, - к вам...
Степан сдержанно поздоровался.
Мужчина поднялся и, держась за клапан кармана гимнастерки, спросил строго:
– Ты давно тут?
Степан взглянул на Софию, пожал плечами:
– Если кого интересует, то уже с неделю. А что?
– А то, что я должен знать, кто по селу шатается. Документы имеешь?
Степан пожал плечами, но в ссору встревать не хотел.
– Хозяйка, поищите мои бумаги.
– Документы должны быть при тебе. А чтоб посторонним лицам... Или жинка она тебе?
Степану перехватило дыхание. Он шагнул к незнакомцу ближе.
– Кто ты такой, чтоб тут командовать?! И кого думаешь запугать? Ее, что ли?
– А вот возьму да тебя напугаю! Отправлю по этапу в волость!
– Попробуй!
– Да будет вам!
– протянула София документы гостю.
– Отдайте сюда!
– перехватил их Степан.
– Пускай прежде доложит мне, кто он такой!
– Эва!
– Да вот так!
– Степа!
– немного испуганно подалась к нему хозяйка.
– Не горячитесь, Степа! Это ж председатель наши... Власть...
– А я думал, что сам военком! На!
– со злостью сказал Степан, почти кидая председателю сложенный вчетверо листок.
Тот схватил его и шагнул к каганцу. Шевеля губами, вчитывался.
– Ку-ри-ло Сте-пан? Девяносто шестого? В чистую отставку?
– А там написано. Иль тебе еще и прочитать?
– Сам грамотный! А все ж таки это не по форме.
– Он возвратил бумагу Степану.
– Завтра же катай в уезд, пускай военком выпишет белый билет. А так ты для меня все одно что дезертир. Вот так.
– Председатель перевел дух и тяжелым взглядом уставился Степану прямо в глаза.
– А вы, - обратился к Софии, - прежде чем нанимать работника, должны были обратиться в Рабземлес*. Это в волости. А так - эксплуатация... одним словом, это вам не старый режим!
_______________
* Р а б з е м л е с - профсоюз батраков, рабочих совхозов и лесного хозяйства.
– Ну, товарищ Полищук... уж извиняйте вы нас...
– сложила руки на груди София.
– Да разве ж мы...
– Сказано!..
– Сполним, сполним, Ригор Власович!
– согласно закивала София.
– Вы свое, а он свое.
– Как же, как же... Может, отужинаете с нами, Ригор Власович?
– Я при исполнении...
– буркнул председатель и пожевал губами.
– Да он сыт своей печаткой, - подал голос Степан.