Звезды и селедки (К ясным зорям - 1)
Шрифт:
Председатель посмотрел на него тяжелым взглядом. Долго молчал.
– Чудак человек!
– произнес наконец.
– Вот ты красноармеец, а порядку знать не желаешь. Этак приблудится тут какой-нибудь недобитый живоглот, "зеленый" из лесу иль лазутчик какой, наделает тут шороху, а с кого спросят? Опять же с меня. Потому как я тут представитель советской власти на селе. И должон строгость держать. Диктатура, во!.. Ясно? И с тебя спрос одинаковый - у всех у нас равные права! Ну так
– Да ясно же!
– недовольно, но тоном ниже, буркнул Степан.
– Ну, вот и помирились!
– обрадовалась София.
– Так оставайтесь, Ригор Власович! Ей-богу! А я уж...
– она выразительно подморгнула.
– Гм!
– Просите и вы, Степа, по-мущинскому, - тронула София за локоть наймита.
– И пусть они не сердятся.
– Ну, черт с тобой, оставайся!
– Степан засмеялся и махнул рукой.
Полищук выдавил из себя какой-то клекот, который тоже должен был означать смех.
– Ну, черт с тобой, возьму и останусь!
– Таково было естество Полищука, что улыбки на лице он никак не мог изобразить.
– Давай пять, красноармеец!
– И торжественно, но с сознанием превосходства и власти ткнул ладонь чуть ли не в грудь Степану. И только после этого снял фуражку со своей большой лохматой головы, пригладил волосы и взглянул на Софию так, словно хотел сказать: "А все равно ты меня не купишь!"
– Вот тут садитесь, вот туточки, - вытерла София стол у красного угла.
– Где поп и кутья...
– снисходительно буркнул Полищук и, пригнувшись под образами, продвинулся по лавке на указанное место.
Степан молча тоже сел.
Пока София ставила закуски, была тишина. А когда появилась бутылка с желтоватой жидкостью и три граненых рюмки, Степан первым нарушил молчание:
– Ну вот, председатель, тут мы тебя и упоим!
Полищук махнул рукой.
– Я только с контрой, с живоглотами всякими, не сяду пить. Не сяду есть. Тут нету таких?
– Похоже, что нету, - сказал Степан.
Подняли стопки, чокнулись.
– За мировую революцию!
– многозначительно провозгласил Полищук. Опрокидывая стопку, скосил глаз на Степана - как, будет пить.
О Софии, которая, манерничая, только пригубила и сразу поставила стопку, председатель сказал:
– Вот мне еще мелкобуржуазная стихия!
София непонимающе уставилась на него, но переспросить не решилась.
– Мы насчет этого, как есть женщины...
– Всякие бывают женщины. Которые за мировую революцию, а которые за живоглотов разных, за буржуев, "зеленых" да попов с дьяками!
– Да разве вам не все одно, какие женщины?
– полуобиженно, полуигриво сказала София.
– С какого боку ни подкатится, вы, мужики, не отодвинетесь. Еще
– Тут вы, София, говорите истинную юрунду. Потому как настоящий революционер, если, к примеру, одна утопнуть может, то непременно вытянет, а которая контра - то и пальцем не шевельнет.
София захлопала глазами, надула губы и запечалилась.
– А меня бы вытащили?
– спросила с обидой и вызовом.
Полищук долго молчал, потом издал горлом продолжительный клекот.
– А это вы сами подумайте. Хата справная, хозяйство на отрубе, кони, корова, телка, овцы, наймит, стало быть... Вот так... Да к тому же сказать, с чего вам тонуть? Одна, к примеру, казенная часть не даст утопнуть... Была бы сухонькая...
– Сухая вобла только к пиву добра, - засмеялся Степан.
– А вот я люблю пышных...
София прикрыла глаза ресницами.
– Кушайте, кушайте, - угощала она обоих мужчин, но пододвигала все к Степану.
– А вы вот правду говорите, - улыбнулась работнику, - кто больше имеет, тот больше и дарит!..
Полищук пристально смотрел на нее не моргая.
– Ты, красноармеец, знай, за кого стоять! Кровь проливал за коммуну, а не за стихию!..
– А я что... Я ничего... и не сказал ничего такого...
– И не скажи. А вступай в комнезам*, ибо только на таких, как мы с тобою, наша власть держится. Иначе те живоглоты - Баланы да Прищепы обратно нас в старый режим загонят, а там опять за восьмой сноп жать станем да из наймов не вылезем до могилы. Смотри, красноармеец, гляди, чтоб не приворожила тебя вражья сила! Гляди. Нам еще воевать - ого! Для нас война еще не кончилась!
_______________
* К о м н е з а м - комбед. На Украине комбеды просуществовали вплоть до сплошной коллективизации.
– А если осточертело...
– поморщился Степан.
Полищук долго не спускал с него взгляда.
– Ох, смотри!
– И поднял короткий прокуренный палец.
– Смотри, красноармеец!..
Выпили еще по одной.
Полищук ел молча, глядя куда-то в сторону.
Молчали и Степан с Софией.
Когда закончили ужинать, Полищук посмотрел на руки, потом обтер их о штаны.
– Ты, Курило, завтра же к военкому. А потом оба зайдите в Рабземлес, составите там договор. Так что прощайте.
Он полез в карман за платком, чтобы вытереть лицо, но помешал наган. Держа оружие в левой руке, как нашкодившего котенка, взъерошил платком брови.
– Ну, пошел... ночевку искать...
– Он с откровенной завистью посмотрел сперва на Степана, а потом на широкие бедра хозяйки.
София смутилась.
– Заходите еще, Ригор Власович, - сказала она виноватым голосом.