Звезды падают в небо

Эльденберт Марина

Кто-то хихикнул, и в меня вонзилась иголочка взгляда.

— Местари, если ваши нэри не умеют держать себя в руках, вам стоит задуматься об их замене.

— Простите, — донеслось слева.

Видимо, после истории с Ольхарией показывать характер опасались, в том числе и нэри. Все-таки побывать при дворе на таком значимом событии дорогого стоит. А если очень повезет, можно встретить будущего супруга среди хаальварнов или приглашенной на отбор знати.

— Замечательно, — произнесла Мэррис, впервые за сегодняшнее утро взглянув

на меня.

Мимолетно, как должно быть с любой из претенденток, но я не отвела глаз. Смотрела на нее чуть дольше положенного, чтобы дать понять, что хочу с ней переговорить наедине, потом отвернулась.

— Сразу после завтрака у вас будет свободное время, а после обеда и короткого отдыха мы соберемся на жеребьевку. Когда определимся с порядком, я оглашу суть следующего испытания.

Распорядительница опустилась на свое место, и завтрак начался.

— Теарин, — донесся взволнованный шепот Джеавир. — Теарин, все в порядке? Я вчера чуть с ума не сошла, когда узнала. Сначала подумала, что это нелепая шутка или…

— Все в порядке, — негромко отозвалась я, взглянув на девушку.

В глазах ее действительно плескалось беспокойство, и я добавила уже гораздо мягче:

— Просто… так получилось.

Джеавир накрыла мою руку своей.

— Все хорошо? Правда?

— Правда.

— Ладно. — Она кивнула. — Тогда я спокойна.

Я улыбнулась.

— Прости, что не захотела говорить вчера. Была не в том настроении.

Джеавир покачала головой.

— Не стоит, Теарин. Я все понимаю.

— Я рада.

Она приходила ко мне, и сейчас я понимала, насколько это для меня важно. Долгие годы у меня не было ни подруг, ни друзей, в шоу Наррза мы были скорее случайными попутчиками, нежели объединенной общим делом семьей. Спустя несколько лет я сблизилась с Эрганом, но и его дружбы лишилась после танца, который увидел Даармархский.

Поэтому сейчас осознавать чью-то заботу было приятно… и тепло.

Очень тепло.

Мы перебросились еще несколькими фразами. Джеавир пригласила меня к себе, но я ответила уклончиво, потому что пока достаточно смутно представляла, что будет дальше.

Сколько времени мне потребуется, чтобы прийти в себя.

Завтрак пролетел быстро, или мне так показалось. По крайней мере, я лишь изредка выныривала из транса собственных мыслей, в омут которых меня то и дело затягивал приближающийся разговор с Мэррис. По коже тянуло сквозняком, хотя взяться в столовой ему было неоткуда. Даже теплый ветер, врывающийся в раскрытые арки окон, сейчас казался северным.

Я не съела, кажется, и трети того, что появлялось у меня на тарелке, а то, что съела, проглотила, не почувствовав вкуса. Исключительно для того, чтобы не привлекать к себе еще больше внимания, запила обычно нежно любимое мной воздушное тесто с прослойкой из ягод травяным настоем и сложила руки на коленях.

До той минуты, пока не услышала голос Мэррис:

— Спасибо за чудесную компанию, девушки.

Местари Ильеррская, задержитесь, пожалуйста.

Она все поняла верно.

Я ждала этих слов, но сейчас они вонзились мне в сердце подобно ледяному взгляду Флангеррманского. Понимая, что только я, именно я и никто кроме меня, сейчас могу все испортить, отбросила остатки чувств и поднялась.

— Оставьте нас, — попросила я нэри, и мой голос прозвучал как чужой.

Девушки вышли, слуги собрали скатерти, вынесли остатки посуды и прикрыли за собой двери, а Мэррис вопросительно взглянула на меня.

— О чем ты хотела поговорить, Теарин?

— Мне нужна твоя помощь. — Этот голос по-прежнему был чужим, да что там, я сама сейчас была себе чужой. Тем не менее говорила жестко, уверенно, твердо. — Настой, чтобы прервать беременность.

Мэррис не изменилась в лице, напротив. Тот же взгляд, которым она держала меня до моей просьбы, и то же самое сосредоточенное выражение лица, словно высеченного из камня.

— Назови мне хотя бы одну причину, Теарин, — вкрадчиво произнесла она, — по которой я сейчас не отведу тебя к местару.

— Ибри.

Эту причину я держала в уме с самого начала, и Мэррис была моим единственным спасением. Как это ни странно, но Ибри тоже.

— И вторая — ее ребенок. Они оба дороги тебе, о причинах мне остается только догадываться. — Я спокойно смотрела в глаза распорядительнице, хотя внутри творилась огненная буря. — Сама понимаешь, что с появлением у меня ребенка все изменится.

— Но ты этого не хочешь? — У Мэррис чуть дрогнула бровь.

— Нет. Мой ребенок не родится в неволе.

— Неволя — понятие относительное.

— Оставим философию. Ты поможешь мне или вместе пойдем к местару?

Да, я рисковала. С самого начала, лежа в своей комнате и с трудом сдерживая рвущийся из груди не то вой, не то рык, я знала, что, раскрывая свою тайну Мэррис, рискую всем. Вполне возможно, что даже жизнью (реакцию Даармархского на такое предсказать я не могла), свободой и своей и того, кто еще не родился. Тем не менее распорядительница была и оставалась единственной, кто мог мне помочь.

— Я достану отвар, — произнесла наконец она.

Ее голос вспорол тишину и надорвал что-то во мне. Что-то странное, тонко лопнувшее, как струна прайнэ.

— Но если об этом станет известно кому-то еще…

— Не станет, — отрезала я. — Об этом знаем только мы с тобой.

Мэррис кивнула и, подобрав юбки, стремительно прошла мимо меня. Легкий шлейф пряного аромата ударил в сознание, вытряхивая из оцепенения, и я направилась следом за распорядительницей, отсчитывая каждым шагом удары сердца. Внутри воцарилась какая-то странная пустота: совсем не такая должна быть после победы, но победительницей я себя не чувствовала. Я вообще ничего не чувствовала, когда вышла вслед за Мэррис из зала и увидела не только своих нэри, но и Джеавир с ее сопровождающими.