Звёзды в наследство

Хоган Джеймс Патрик

Дверь бесшумно задвинулась, и комната вновь погрузилась в темноту.

Глава 7

Положив руки на плечи, Хант вытянулся вдоль спинки и протяжно зевнул, глядя в потолок лаборатории. Продержавшись в таком положении несколько секунд, он со вздохом рухнул обратно в кресло. Наконец, он потер кулаками глаза, выпрямился перед консолью и снова перевел взгляд на метровую стенку стеклянного цилиндрического контейнера, стоявшего сбоку от него.

Картинка на лучевой трубке Тримагнископа представляла собой увеличенное изображение одной из карманных книг, найденных на теле Чарли – Данчеккер

показывал их три недели назад, когда Хант с Греем только прибыли в Хьюстон. Сама книга располагалась внутри сканирующего модуля машины, в дальней части комнаты. Скоп был настроен на генерацию виртуального образа, который следовал за изменением плотности в пределах граничной поверхности выбранной страницы, порождая изображение только нижней части книги; как будто верхнюю часть попросту убрали, как верхние карты в колоде. Однако из-за древности и состояния книги символы на открытой таким способом странице, как правило, отличались низким качеством, а кое-где и вовсе были прорисованы не до конца. Следующий шаг заключался в оптическом сканировании картинки при помощи ТВ-камер и передаче закодированного изображения в компьютерный комплекс НавСвязи. Далее исходные данные предстояло обработать при помощи алгоритмов распознавания образов и статистических методов, которые на выходе должны были дать новую, улучшенную копию страницы, где будет восстановлена большая часть недостающих символьных фрагментов.

Хант обвел взглядом небольшие экраны своей консоли, на каждом из которых под увеличением отображалась выбранная область страницы, и при помощи клавиатуры ввел в машину серию инструкций.

– На пятом мониторе есть нераспознанная область, – сообщил он. – Положение курсоров: по оси X от тысячи двухсот до тысячи трехсот восьмидесяти, по оси Y от девятисот девяноста до, эм, тысячи семидесяти пяти.

Роб Грей, сидевший за другой консолью в паре метров от Ханта, практически в окружении экранов и контрольных панелей, сверился с одним из светящихся перед ним числовых массивов.

– В пределах всей области Z меняется линейно, – сообщил он. – Попробуем приподнять этот блок?

– Давай. Попытка не пытка.

– Задаю пошаговое изменение Z с двухсот до двадцати… инкремент одна десятая… шаг по времени ноль целых пять десятых секунды…

– Проверяю. – На глазах у Ханта считанная сквозь книгу поверхность претерпела локальные искажения, заставив измениться картинку на экране монитора.

– Попридержи-ка здесь, – попросил он. Грей нажал клавишу. – Нормально?

Какое-то время Хант внимательно рассматривал модифицированное изображение.

– Середина элемента теперь видна четко, – наконец, произнес он. – Зафиксируй внутреннюю плоскость на сорока процентах. Мне, правда, все еще не нравится полоса вокруг нее. Покажи-ка мне вертикальный срез через центральную точку.

– На какой экран вывести?

– А… на седьмой.

– Сейчас будет.

На консоли Ханта появилась кривая, показывающая поперечный срез страницы в интересующей их небольшой области. Немного изучив его, он сказал:

– Прогони интерполяцию по всей полосе. А в качестве пороговых значений пусть будет, например, минус пять и тридцать пять процентов по оси Y.

– Параметры заданы… Интерполятор запущен… прогон завершен, – сообщил Грей. – Добавляю изменения в программу сканирования. – Картинка опять немного поменялась. Изображение стало заметно лучше.

– По краям все еще не то, – заметил Хант. – Попробуй увеличить на десять веса у точек на границе первой и третьей четвертей. Если это не сработает, придется разбить элемент на полосы по уровням глубины.

– Плюс десять

к точкам двести пятьдесят и семьсот пятьдесят, – повторил Грей, щелкая по клавишам. – Добавил. Как результат?

Фрагменты символов на границе элемента поверхности, выведенного на мониторе Ханта, как по волшебству сложились в знакомые формы. Хант удовлетворенно кивнул.

– Годится. Фиксируй. Хорошо – с этим разобрались. В правом верхнем углу есть еще один замусоренный кусочек. Давай теперь им займемся.

Такому распорядку их жизнь следовала с того самого дня, как была завершена установка скопа. Первую неделю Хант и Грей провели за получением серии поперечных срезов самого тела. Эта работа запомнилась им легким дискомфортом, а также куда более серьезными неудобствами, вызванными необходимостью работать в костюмах с электроподогревом, поскольку вышестоящее медицинское руководство настоятельно требовало держать Чарли в охлаждаемой среде. Но когда дело дошло до результатов, их ждало разочарование. В общем и целом Чарли, как внутри, так и снаружи, был удивительно – или же, напротив, вполне ожидаемо, в зависимости от точки зрения, – похож на человека. На второй неделе они приступили к изучению предметов, найденных на теле – в особенности клочков “бумаги” и карманных книг. В этот момент расследование приобрело более интересный оборот.

Первыми из содержавшихся в документе символов были идентифицированы числа. Вскоре команда криптографов, собранная в штаб-квартире НавСвязи, разгадала систему счета: она была основана на позиционной нотации, но, в отличие от десятичной, использовала двенадцать цифр, а младшие разряды в числах стояли слева. Более сложной задачей была расшифровка нецифровых символов. Лингвисты из учреждений и университетов в разных странах мира подключились к сети Хьюстона и, вооружившись целыми батареями компьютеров, пытались общими силами разобраться в языке лунарианцев, как в итоге стали называть расу Чарли в память о месте его обнаружения. Пока что их успехи, по сути, ограничивались тремя фактами: что лунарианский алфавит состоял из тридцати семи символов; что слова записывались справа налево; и что у букв была как строчная, так и прописная форма.

Но даже этот результат считался весьма неплохим достижением, ведь его удалось достичь за такой короткий срок. Большинство вовлеченных в проект людей прекрасно понимали, что без скопа не было бы даже этих крох, и имена двух англичан уже приобретали широкую известность в масштабах всего подразделения. Скоп вызвал массу интереса со стороны технического персонала КСООН, и почти каждый вечер в Оушен стекались посетители, которым было любопытно встретиться с создателями инструмента и узнать больше о принципах его работы. Вскоре отель Оушен стал плацдармом для регулярных встреч дискуссионного клуба, где любой неравнодушный мог дать волю самым безумным фантазиям насчет загадки Чарли, сбросив на время оковы профессиональной осторожности и скептицизма, которые приходилось нести в течение рабочего дня.

Колдуэлл, разумеется, знал, о чем именно говорили участники таких собраний, и даже что думали те, кто не говорил, поскольку на большинстве вечеров присутствовала Лин Гарланд, игравшая роль ближайшего аналога прямой линии связи со штаб-квартирой. Особого сопротивления это не вызывало – ведь в конечном счете такова была часть ее работы. Возражений стало еще меньше после того, как Лин начала приводить с собой других девушек из НавСвязи, немного освежив встречи атмосферой вечеринок. Приезжие восприняли это начинание на ура; правда, в случае пары местных такое развитие событий привело к некоторому обострению отношений на бытовом фронте.