Звёзды в наследство
Шрифт:
Хант, памятуя о своем статусе неофициального гостя, по большей части сохранял роль пассивного наблюдателя и время от времени недоумевал, зачем его вообще пригласили на это совещание. Пока что единственным упоминанием его имени была вступительная речь Колдуэлла, в которой тот, помимо прочего, говорил о неоценимой помощи, которую оказал проекту Тримагнископ; не считая последовавшего за этим одобрительного гомона, никто из присутствующих больше не вспоминал ни о самом инструменте, ни о его изобретателе. Лин Гарланд сказала ему: “Совещание назначено на понедельник, и Грегг хочет, чтобы ты пришел и ответил на детальные вопросы по поводу скопа”. И вот он здесь. Но пока что никто не интересовался подробностями работы самого скопа – только полученными с его помощью данными. На Ханта накатило беспокойное ощущение, будто где-то здесь притаился скрытый мотив.
После подробного разбора половой жизни Чарли в ее компьютеризированном, математическом исполнении, председатель
Так что дискуссия продолжалась дальше.
Хант задумался о том, как сейчас дела у Роба Грея в Вествуде. Теперь, помимо ежедневного рутинного сбора данных им приходилось выделять время на подготовку персонала. Примерно неделю тому назад Колдуэлл сообщил им о своем желании подготовить на роль полноценных операторов Тримагнископа четырех инженеров НавКомм. Его объяснение, будто это поможет обеспечить круглосуточную работу скопа и, как результат, более эффективное использование инструмента, показалось Ханту неубедительным, как и заявление о том, что в дальнейшем НавКомм собирается приобрести несколько инструментов, но опыт их использования должно получить уже сейчас, пока есть такая возможность.
Возможно, Колдуэлл собирался превратить НавКомм в независимый и самодостаточный комплекс по эксплуатации скопов. Но с какой стати ему так делать? Мог ли Форсит-Скотт или кто-то еще оказывать на них давление, чтобы вернуть Ханта в Англию? Если все это было прелюдией к его отправке домой, то сам скоп, очевидно, останется в Хьюстоне. А значит, когда он вернется, то первым делом столкнется с паническим ужасом, ведь там придется в срочном порядке налаживать второй прототип. Подумаешь, великое дело!
В итоге участники сошлись на том, что теория марсианского происхождения создавала больше проблем, чем решала, да и в любом случае была не более, чем гипотезой. После произнесения заключительной ритуальной фразы “Не подкрепляется имеющимися фактами” ее труп был тихо погребен под эпитафией “Отложено”, которая была зафиксирована на разложенных по столу страницах протоколов, в колонке “Принятые меры”.
Далее специалист по криптологии выступил с долгой, сбивчивой речью о закономерностях, которые удалось обнаружить среди групп символов, встречавшихся в личных документах Чарли. Они уже завершили предварительную обработку отдельных бумаг, содержимого бумажника и одной из книг; со второй его группа успела справиться наполовину. В документах имелось довольно много таблиц, но никто пока что не знал, что именно они означают; ряд структурированных строк символов напоминал математические формулы; кое-где в тексте встречались последовательности, совпадавшие с заголовками страниц и параграфов. Одни строки попадались чаще, другие – реже; одни были сосредоточены всего на нескольких страницах, другие – равномерно распределены по всему тексту. Доклад сопровождался целой массой графиков и статистических данных. Но несмотря на воодушевленный настрой докладчика, атмосфера в зале становилась все напряженнее, а вопросов становилось все меньше. Собравшиеся знали, что он умен; они просто хотели, чтобы он перестал об этом говорить.
Наконец, Данчеккер, который отличался молчаливостью на протяжении большей части заседания и, как видно, мало-помалу терял терпение, обратился к председателю с просьбой предоставить ему слово. Он встал, ухватился за лацканы пиджака и, откашлявшись, произнес:
– Как мы только что выяснили, маловероятные и неподкрепленные фактами предположения в итоге оказались несостоятельными, и их дальнейшее обсуждение было бы непростительной тратой времени. – Он говорил уверенным голосом и покачивался из стороны в сторону, как бы охватывая своим жестом весь стол. – Но
Но комментариев не последовало. Все присутствующие уже знали его доводы. И все же Данчеккер, по-видимому, собирался озвучить их еще раз. Он как будто решил, что попытки заставить остальных принять очевидное, взывая к силе их разума, сами по себе еще не дают гарантии на успех; его единственной надеждой было неустанное повторение одних и тех же аргументов, пока слушатели либо не согласятся, либо не двинутся рассудком.
Хант откинулся на спинку кресла, достал сигарету из стоявшей на столе коробки и бросил ручку на свой блокнот. Ему и сейчас были не по душе догматичные взгляды профессора, хотя вместе с тем он прекрасно понимал, что живых людей, которые бы могли сравниться с Данчеккером в плане успехов на академическом поприще, можно было буквально пересчитать по пальцам. К тому же Хант не был специалистом в этой области. Его главная претензия заключалась в другом – в истине, которую он воспринимал безо всяких прикрас, не делая попыток одурачить себя ложными отговорками: Данчеккер его попросту бесил, с какой стороны ни посмотри. Сам он был слишком худым; его одежда казалась чересчур старомодной, и носил он ее так, будто вывешивал на просушку. Его анахроничные очки в золоченой оправе выглядели просто смехотворно. Его речь звучала слишком формально. За свою жизнь он, наверное, ни разу не рассмеялся. Пустой череп, упакованный в кожу, – подумал Хант.
– Позвольте напомнить, – продолжил Данчеккер. – Homo sapiens, современный вид человека, относится к типу позвоночных. То же самое верно и для всех млекопитающих, рыб, птиц, амфибий и рептилий, которые когда-либо ходили, ползали, летали, скользили или плавали в одном из уголков Земли. Все позвоночные похожи в плане общего строения тела, которое оставалось неизменным на протяжении миллионов лет, несмотря на внешние, специализированные адаптации, которые, на первый взгляд, лишь разобщают окружающие нас бесчисленные виды живых существ.
– Общий план строения тела позвоночных таков: внутренний скелет, состоящий из костей или хрящей, и позвоночный столб. У позвоночных есть две пары конечностей, которые могут быть как хорошо развиты, так и предельно упрощены; то же касается и хвоста. У них есть сердце, которое располагается в центральной области тела и состоит как минимум из двух камер, а также замкнутая система циркуляции крови, состоящей из красных кровяных телец с гемоглобином. У них есть спинной нервный ствол, который на одном из концов расширяется, образуя головной мозг, состоящий из пяти отделов. У них также имеется полость, в которой располагается система пищеварения и большая часть жизненно важных органов. Все позвоночные удовлетворяют этим принципам, а значит, родственны друг другу.
Профессор сделал паузу и огляделся по сторонам, как если бы его выводы были слишком очевидны, чтобы требовать какого-либо резюме. – Другими словами, строение Чарли целиком и полностью указывает на его прямое родство с миллионом наземных видов животных – вымерших, ныне живущих и будущих. Более того, историю всех земных позвоночных, включая и нас самих, и Чарли, можно проследить в прошлое, опираясь на неразрывную цепь промежуточных ископаемых, которая доказывает, что все они унаследовали общие черты строения тела от самых ранних известных предков позвоночной линии, – голос Данчеккера становился все громче, – от первой костной рыбы, появившейся в океанах девонского периода палеозойской эры, больше четырехсот миллионов лет тому назад! – Он снова сделал паузу, дав остальным время прочувствовать его последнюю реплику, после чего продолжил. – Чарли во всех отношениях – такой же человек, как вы или я. Можно ли в таком случае сомневаться в нашей с ним общности позвоночного наследия, а значит, и наших предков? А если у нас общие предки, значит, общим, вне всякого сомнения, должно быть и место нашего происхождения. Чарли – выходец с Земли.