Звонок из прошлого

Элтон Бен

Джек раздобыл себе пива и присоединился к компании, и за столом теперь оказалось шестеро мужчин и одна женщина.

– Тебе не кажется, что в нашей компании образовался крен в мужскую сторону? – обратился Указатель к Хельге. – Не могла бы ты позвать какую-нибудь подругу?

– Хорошо, – ответила та и отправилась звонить по телефону.

Через некоторое время к сидящим за столом присоединилась еще одна женщина по имени Митти. Ее появление произвело сильное впечатление на Карла и Брэда: за ними в этот момент просто забавно было наблюдать. Все головы в баре, как по команде, повернулись в сторону тонкой талии и внушительного бюста Митти. И она, и Хельга имели очень приятную внешность, обе умели себя подать, обе носили одежду по последнему писку моды, так что их можно было счесть ходячей рекламой ультрамодных товаров. На обеих были надеты короткие воздушные юбочки и ковбойские башмаки. На

плечах Хельги красовался к тому же «вареный» джинсовый жакет, спереди инкрустированный фальшивыми бриллиантами, а сзади украшенный фотографией Лос-Анджелеса и словами «Горячие ночки Лос-Анджелеса», которые были наколоты блестящими металлическими заклепками и специальными одежными стразами. Под жакетом была воздушная розовая переливающаяся блузка, из которой ее груди так и норовили вывалиться наружу. На Митти сверху был кожаный пиджак, который имел эффектную «мокрую» выработку и также был украшен стразами, воротник его стоял по самые уши, а накладные плечи имели такую ширину, что через узкие дверные проемы Митти приходилось протискиваться бочком. Со своими волосами обе умудрились проделать нечто, что не поддавалось описанию и могло обескуражить любого, правда, не в середине восьмидесятых годов, когда людям случалось видеть и не такое. Тем не менее самые жуткие прически тех лет, можно сказать, соединились на их головах в одну. Две могучие, взъерошенные, высветленные гривы с платиновыми проблесками, покрытые всевозможными гелями, лаками и пенками, спрыснутые спреями, начесанные до вавилонской высоты и, без сомнения, закрепленные всевозможными составами из аэрозолей, способных пробить в озоновом слое дыру величиной с Германию. Обе девицы обладали нежной кожей, тем не менее на их лицах лежал неимоверно толстый слой косметики, тональной пудры и прочего, а на скулах красовалось к тому же по огромному розовому синяку, как будто они стукнулись физиономиями, причем сделали это симметрично и с обеих сторон. На глазах у них были наклеены искусственные ресницы, губы покрыты перламутровой розовой помадой и очерчены по контуру черной линией, что придавало их внешности нечто роковое и самоуверенное.

Напитки лились рекой, постоянно заказывались новые, и скоро разговор принял более свободную форму. Уже пошли в ход любимые в таких случаях ругательства на разных языках, причем особо неудержимые взрывы хохота раздавались тогда, когда Хельга расширяла кругозор военных по части немецких ругательств, относящихся к минету.

Карл и Брэд были в полном восторге. Они вели восхитительную жизнь настоящих солдат, были на равных со старшими офицерами и обменивались непристойностями с настоящими немецкими проститутками. Даже Джек потешил себя; все было вполне безобидно, девушки были очень остроумны в том, что касалось непристойностей и вообще всех нюансов немецкой городской жизни, а Указатель, как всегда, был в курсе самых последних анекдотов из Америки.

– А знаете, почему Гэри Харт носит кальсоны? – спросил он. – Да потому, что боится застудить свои ляжки!

Первые лица среди демократов снова оказались не на высоте, и Гэри Харт, многообещающий, харизматический политик, который одно время был главным претендентом на президентских выборах от демократической партии, столкнулся в данный момент с большими неприятностями, которые получили название «извержения пустышки». Харт имел репутацию бабника и теперь очень неудачно для себя ее подтвердил, так как был застигнут на яхте в обнимку с девицей в бикини, которая ни в коей мере не являлась его женой. Большинство военных на базе были в ужасе от подобного инцидента и считали его совершенно достаточным, чтобы навеки похоронить репутацию и амбициозные профессиональные устремления любого человека.

– Ну, не скажите! Я бы отдал ему свой голос! – перекричал других Указатель. – Нам что, в Белом доме нужны гомики?

Два молодых лейтенанта выразили свою полную поддержку и ударили себя по ляжкам в знак того, что они-то уж точно настоящие парни.

Шульц смотрел на эту историю несколько по-другому.

– Ну, не знаю. Мне кажется, что мы имеем право ожидать от высших лиц в государстве самых высоких стандартов поведения, – сказал он. – В конце концов, если мужчина лжет своей жене, то на каком основании он будет говорить правду нам, его избирателям?

– Черт подери, Шульц! – возразил Указатель. – Если мужчина говорит, что он никогда не обманывал свою жену, значит, он точно обманщик!

Джек почувствовал, что Митти смотрит на него очень внимательно. Он взглянул в ее сторону и улыбнулся, подумав при этом, что, наверное, под всеми этими килограммами косметики она очень даже мила. Губы Митти слегка приоткрылись в точном подобии манере, принятой у «роковых женщин» из сериала «Династия». Зубы ее блеснули,

и вдруг она чуть-чуть высунула кончик своего тонкого, блестящего и влажного язычка и легко провела им из угла в угол своего чрезмерно накрашенного рта. Митти явно не относилась к числу наивных девочек. Она не могла выразить свои желания более откровенно, даже если бы послала Джеку записку с просьбой о сексе. Джек ей явно понравился. Она быстро поняла, что по уровню интеллекта он выше остальных мужчин за столом: он смеялся не так громко, выражал свои вожделения не так откровенно и не терся под столом об ее ноги.

Джек удивился, обнаружив и в себе некоторую заинтересованность. Прошло уже много времени с тех пор, как у него была сексуальная связь с женщиной. Четыре года тому назад он сбежал от Полли, и в это время он, конечно, не монашествовал, но и не проявлял в этой сфере чрезмерной активности. И каждый день продолжал думать о Полли. Он хотел видеть ее каждый день, и ни одна девчонка, с которой он встречался после нее, не шла с ней ни в какое сравнение. Разумеется, то же самое относилось и к этой, безвкусно одетой, бесстыдной девице, которая через весь стол, не стесняясь, делала ему знаки языком. Она была прямой противоположностью Полли. И тем не менее что-то в глазах Митти было такое, – что-то за этими маскарадными наклеенными ресницами, за жирными кругами черной туши и серебряными тенями, – что Джеку показалось очень знакомым. Может быть, это была правдивость, может быть, чувство юмора, а может – просто одиночество. Джек почувствовал, что отвечает на ее взгляд.

– В этом заведении что-то стало слишком шумно, – сказал Указатель, у которого над верхней губой висели усы из белой пивной пены. – А что, если нам всем сейчас закатиться к «Американцу» и выпить шампанского?

Отель «Американец» был любимым местом одноразовых ночевок среди более искушенных членов союзнических вооруженных сил в этом округе. В отеле было чисто, имелись хорошо оборудованные и дорогие апартаменты, и для вечеринок определенного рода он подходил идеально. В двух номерах люкс с ваннами джакузи трое могли разместиться весьма комфортабельно, но и четверо чувствовали бы себя неплохо. Было то самое время, когда его величество доллар был сильнее всех других мировых валют, и те одна за другой сдавали перед ним свои позиции: даже не такая уж бессильная валюта, как немецкая марка, уважительно снимала шляпу перед покупательной способностью заморского бакса. Американцы в Европе чувствовали себя даже комфортнее, чем у себя дома, и апартаменты люкс в отеле «Американец» были вполне по карману многим состоятельным офицерам американской армии.

Хельга сказала, что она в любое время готова пить шампанское, Прут, разумеется, выразил энтузиазм по поводу этой идеи, а Брэд и Карл вообще едва могли поверить своему счастью. Митти между тем только пожала плечами. При этом она взглянула прямиком на Джека, и ее жест мог означать только одно, а именно, что идея ее устроит только в том случае, если в вечеринке примет участие Джек. Все глаза устремились на Джека. На Шульца никто не обращал внимания. Его игнорировали даже молодые офицеры: для них он был чем-то вроде человека-невидимки.

Джек глотнул свое пиво и засмеялся.

– Так вы, парни, решили устроить себе маленький праздник? – спросил он.

– Ты что, разве не слышал? – ответил Указатель. – Жизнь вообще праздник.

Пора было принимать решение. Джек пытался понять, чего он хочет. И, разумеется, пришел к выводу, что ему хочется, как всегда, оказаться рядом с Полли. Но так как она находилась сейчас вне поля его досягаемости, то он решил, что, скорей всего, ему теперь хочется побыть наедине с Митти. Пил он много, и с каждой минутой пьянел все больше, и с каждой минутой она казалась ему все более привлекательной. Может быть, ему все-таки следует пойти навстречу своему желанию? Доставить себе немного радости? Последнее время он и так что-то был слишком суров к себе. Может быть, ему следует все-таки немного развлечься? Он посмотрел на Митти, и ее ответный взгляд был поощрительным.

– Послушай, – сказал между тем Указатель, – думай быстрее. Мы тут все состаримся, пока ты что-нибудь надумаешь.

Джек постарался взять себя в руки. Его клонило в сон. Оргии были не для него. Это можно было бы счесть странным, но Полли – вернее, память о Полли – в жизни Джека начала играть роль своеобразного цензора. Он часто с удивлением замечал за собой, что думает о том, как она отреагирует на то, что он говорит или делает. И уж во всяком случае, сейчас он был совершенно уверен, что она ни за что бы не одобрила его решение пойти в отель «Американец» и кувыркаться там в ванне с пьяными девками. Поступить так значило для него все равно что предать ее полностью и окончательно, а он точно не хотел ее предавать, во всяком случае – память о ней.